Читать книгу - "Авангард. Клинок пери - Евгений Гаглоев"

– Ага, как же!

Все это время Татьяна не сводила с него глаз.

– Видел бы ты сейчас выражение своего лица! Что с тобой?

– Илларион проснулся, – хмуро буркнул Легостаев. – Пришлось поставить его на место…

Пожарская уставилась на него с опаской.

– Не надо так на меня смотреть, – сказал Никита. – Я в норме. Насколько это возможно.

Он подставил сложенные лодочкой руки Татьяне. Она без лишних слов встала на его скрещенные ладони, и Никита рывком подкинул ее. Татьяна вцепилась в нижнюю перекладину, подтянулась, перебирая ногами по стене, и вскоре уселась на лестнице. Затем она свесилась вниз и протянула Никите руку. Легостаев подпрыгнул и вцепился в ее запястье. После этого резко подтянулся и ухватился за перекладину, на которой сидела Татьяна. Девушка быстро вскарабкалась повыше, а он занял ее место.

Через несколько минут они уже стояли на крыше агентства. Прямо перед ними сверкал огромный стеклянный купол. Татьяна с опаской подошла, прильнула к толстому стеклу и посмотрела – там, далеко внизу, раскинулся зал, где проходил показ. Манекенщицы на подиуме казались размером с таракана. От такой высоты у Татьяны закружилась голова, и она осторожно отодвинулась от купола. Никита уже был у двери, ведущей с крыши внутрь здания. Он подергал ручку – дверь не открывалась, с той стороны что-то тяжело брякало, видимо, висячий замок.

Если не можешь открыть замок, попробуй снять дверь с петель. Эту истину Никита усвоил, когда ходил в клуб «Додзе». Однажды замок его шкафчика в раздевалке заклинило, и он долго пытался его открыть самыми разными способами. Кончилось все тем, что пришел Канто и сшиб дверцу с петель.

Никита с силой пнул дверь ногой. На ее поверхности появились трещины, стали видны крепления петель. Никита ударил еще раз. Косяк треснул. Он нанес еще несколько мощных ударов, и дверь свесилась внутрь на нижней петле.

Они пролезли в дверной проем и оказались в темном и пыльном помещении, из которого вела еще одна дверь. К счастью, она оказалась не заперта. За дверью начиналась железная винтовая лестница. Спустившись по ней и пройдя еще через две двери, они оказались в просторном, чистом коридоре. Никита узнал двери в приемную Арины Станиславовны. Они были открыты, и свет из приемной ровным прямоугольником падал на пол темного коридора. Где-то внизу громыхала музыка, показ подходил к концу. Здесь же стояла мертвая тишина.

Никита вытащил из-за пояса пистолет. Татьяна последовала его примеру. Парень прижался спиной к стене и медленно двинулся по направлению к приемной. Внезапно до него донесся звук шагов. Никита и Татьяна замерли.

Из приемной вышел высокий молодой человек – это оказался Олежек, второй секретарь Арины Станиславовны, – и нос к носу столкнулся с Никитой. Секретарь выпучил глаза и раскрыл рот, намереваясь закричать, но Никита резко ударил его в висок, и парень рухнул как подкошенный. Татьяна присела рядом с ним и приложила руку к его шее.

– Дышит, – прошептала она.

– Покарауль его, а я в кабинет загляну. Если шевельнется, ты знаешь, что делать.

– Хорошо.

Легостаев проскользнул в приемную и на цыпочках подошел к двери кабинета. Изнутри не доносилось ни звука. Никита, держа пистолет наготове, ногой распахнул дверь. В кабинете почему-то было темно, как в могиле. Никита не ожидал этого. Он остановился на пороге, выставив пистолет вперед, и прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. В воздухе послышался тихий свист, и в тот же миг вокруг пистолета Легостаева обвился тонкий золотой трос и вырвал его из руки парня. Послышался до боли знакомый смех.

Шахиня! В следующее мгновение ее трос захлестнул горло Никиты и втащил его в кабинет. Дверь за ним захлопнулась. В кабинете зажегся свет. Шахиня сидела на большом письменном столе Арины Станиславовны и держала конец троса одной рукой. В другой у нее был пистолет Легостаева. Сейлин здесь не было. Никита попытался освободиться, но она вновь дернула трос, туже затягивая петлю.

– Ты прям фокусник какой-то, служитель закона, – ехидно сказала она. – Яд Алексы тебя не берет. Из святилища смылся. Придется придушить тебя на месте. А Матриарх пусть поищет себе другую игрушку.