Читать книгу - "Мгла над миром - Всеволод Алферов"

– Быть посему! – наконец возгласил Семеди. Некрасивое его лицо залилось румянцем.

«Титьки Исаты, да он волнуется!» – подумал маг. Впрочем, и это неудивительно: наверное, то был самый важный день в жизни князя.

– Достойные господа! – вернувшись на место, советник быстро взял себя в руки. – Как вы, должно быть, знаете, в последние несколько лун наш возлюбленный государь хворал. Мы старались не говорить об этом прямо, чтобы не вселять страх в сердца подданных… но его здоровье все ухудшалось. Те из вас, кто каждый день бывает во дворце, знают, что в последние недели Царь Царей не покидал покоев. Он получал все известия от нас, его верных слуг, давал нам указания и уповал на выздоровление.

Газван почти верил в скорбь советника. В конце концов тот и впрямь был с узурпатором с первых дней. Что не помешало ему свести старика в костер, едва представилась возможность.

– Увы, этому не суждено было сбыться, – горестно заключил князь. – Я спешу вас заверить, Азас Черный по-прежнему жив. Но он впал в беспамятство. Лучшие лекари столицы признают, что жизнь в нем только теплится.

По залу пронесся приглушенный ропот: каждый спешил поделиться своим мнением, так что Семеди поднял руку, призывая к молчанию.

– Законы Царства недвусмысленно указывают, – возвысил он голос, – что золотую маску может носить лишь тот, кто достаточно здоров для исполнения высокого долга. Мы помним, что цари-колдуны ослепляли противников, чтобы те не могли занять престол…

Снова гул голосов. Конечно, Семеди не обошелся без камня в сторону Круга. Цари-чародеи действительно так делали: как и цари – простые смертные до них, как и все в то время, не менее двух сотен лет назад.

– Но, как бы ни пользовались им колдуны, мы должны признать, что закон разумен, – продолжил князь. – Кто поведет войско в бой, если соседи ополчатся против нас? Кто защитит нас от врагов внутри самого Царства? – Он не прояснил, кто бы это мог быть, но все поняли и так. – Поэтому мы, советники владыки, скрепили сердце и призвали глашатаев, чтобы те объявили на каждой площади: Царь Царей бессилен, но золотая маска отныне принадлежит его сыну, Ианаду ас-Абъязиду.

Первый-в-Круге бросил на мальчика короткий взгляд. Достойным еще предстояло надеть на него маску, и все видели, как он бледен. Эту бледность лишь подчеркивали густые темные волосы и двенадцать одежд из тонкого черного шелка. Заботливый царедворец подложил под новоиспеченного владыку подушек, но юный царь не выглядел ни выше, ни величественнее.

Семеди помолчал, чтобы каждый мог наглядеться на мальчика, и продолжил:

– К несчастью, наш возлюбленный государь суеверен… или осторожен. Другой бы на его месте давно назначил соправителя, но Азас наотрез не желал этого делать. Он слишком хорошо помнил, сколько усобиц породил этот обычай, а именно они и привели к Завоеванию. Согласно древней традиции только Совет Достойных может разрешить эту задачу. Ведь тот же закон велит, что мальчик не может быть царем, как и слепец, и евнух, или владыка, неспособный более нести бремя власти. Совет Достойных должен назначить царю опекуна.

«Но не назначит», – внезапно понял маг. Проклятье, все они, ну разве кроме подельников советника, все считали, что собрались здесь, чтобы признать Семеди опекуном. Но у князя, несомненно, был другой интерес. Похоже, это почувствовал и Жалимар: гафир с тревогой подался вперед.

– К благу это или к худу, но лучезарный избавил нас от тяжелого выбора, – не обманул их ожиданий Семеди. – Когда вести о вчерашних беспорядках достигли владыки, он все решил. Это решение было озвучено в присутствии дюжины свидетелей и по приказу царя немедленно оформлено особой грамотой. Сам лучезарный и свидетели поставили подписи, заверив подлинность документа, – он вновь вынужден был поднять голос, поскольку зал заволновался.

«Ну давай же. Не томи!» – хотелось сказать Газвану.

– Если князь позволит, я оглашу содержание документа, – подал голос Камран. Семеди кивнул, достойные же всячески выразили согласие. – Итак, лучезарный назначил наследником своего младшего сына, Ианада ас-Абъязида, и в пару к нему – соправителя, князя Джавада иль-Семеди, при условии, что Совет Достойных утвердит его в этом титуле. Также, в радении за будущность Царства до тех пор, пока кровь и семя ас-Абъязидов не утвердятся на престоле, лучезарный повелел собирать Совет каждый год в первые дни весны, распорядился, что только достойные могут решать вопросы войны и мира, сношений с царствами и народами, живущими за пределом Царства, а также пожелал вернуть собранию права и привилегии, отнятые Маджедом ас-Расадом в сто тридцать четвертый год после Завоевания. Писано в двадцать пятый день месяца Мисор семьсот сорок пятого года…

Жидкий голосок высокого судьи не шел в сравнение с громкой и уверенной речью князя, привыкшего командовать войсками. Камран говорил под нос и перекладывал бумаги так и эдак, так что придворные напрягали слух, чтобы его расслышать. А расслышав – подняли такой гомон, что его отголоски докатились, наверное, до стен Района Садов.

– Это было последнее усилие владыки! – попробовал перекричать собрание Камран. – Если Совет желает, оба царя наденут маски во время праздника.

Бесполезно. Те, кто стоял поближе к престолу, еще разобрали его слова, но дальняя часть Палаты напоминала Каменный базар в рыночный день. Неизвестно, сколько еще бурлило бы собрание, если б не Неджра. Выбравшись из-за стола, старшая жрица отобрала у мастера церемоний посох и несколько раз треснула им об пол.

– Я надеюсь, мы можем увидеть грамоту? – резко спросила она, стоило залу утихнуть.

«Зачем?» – подумалось Газвану. Семеди не дурак: конечно, у него есть документ и, конечно, он позаботился, чтобы достойные его поддержали. Тем не менее жрица приняла бумагу из рук судьи, вчитываясь, словно ища следы подлога.

– Вторая копия занесена в архив Бумажного двора, – сообщил Камран медоточивым голосом.

Передав грамоту жрецу Джахата, Неджра напустилась на судью. Первый-в-Круге плохо слышал ее, да, по правде, и не слушал. Он встретился взглядом с Маузом и понял, что этот бой проигран начисто. Махать клинками и стучать копьями о щиты поздно.

Пока сановники препирались, а гул собрания все больше напоминал растущий рев прибоя, документ добрался и до Верховного. Жалимар склонился над его плечом, чтобы вместе с магом пробежать взглядом по строкам. Все было на месте: то, что зачитал Камран, а ниже – вензель Царя Царей, выведенный неловкой дрогнувшей рукой. Под ним красовались росчерки свидетелей: тринадцать человек, среди которых взгляд выхватывал имена князя и наследника, а также Усопшего, главы ложи торговцев, хлыстов и старших жрецов столичных храмов. Оставался вопрос, что эти люди делали в покоях владыки и как они стали свидетелями, – но вопрос был так же глуп, как и пререкания Неджры.

– Это пустая свара! – перекрыл шум собрания голос князя. – Довольно! Я не желаю слушать.

Словно по команде, евнух загремел посохом распорядителя и стучал, пока достойные не угомонились.