Читать книгу - "Слуги света, воины тьмы - Эрик Ниланд"

Сесилия протянула руку к пауку и погладила его спинку. Паук вытянулся в длину, расправил прозрачные стрекозиные крылышки и стал летать между волокнами тумана.

Одри, прищурившись, смотрела на листочки, плавающие в чашке Сесилии: они стали похожи на сотни крошечных глаз, а потом превратились в раскрывающиеся и захлопывающиеся челюсти.

— Их ожидает еще одна опасность, — прошептала Сесилия. — Ловушка. Сначала их будет несколько, а потом — только одна. Маленькие ловушки… а потом очень большая. — Млечная пленка рассеялась. Си поймала стрекозу и прижала к груди. — Рептилия… — пробормотала она зачарованно и тяжело задышала. — Море зубов. Пожиратель невинных.

Одри махнула рукой.

Туманная паутина стала плотнее и превратилась в тонкие ледяные нити. Они недолго повисели в воздухе и, упав на стол, разбились.

— Достаточно. Они должны пройти испытание сами. Опасность была так велика.

Да, Одри не могла чувствовать любви, но ее защитные инстинкты пробудились. Если бы Сесилия сказала ей еще что-нибудь, она бы не выдержала и уничтожила любые шансы, даже те крошечные, какие имелись сейчас у Элиота и Фионы.

Сесилия гневно уставилась на Одри.

— Как ты можешь быть такой равнодушной?

— А чего ты хочешь от меня?

— Ты могла бы убить сенаторов. Всех до одного. Быстро.

— Сомневаюсь, что мне удалось бы одолеть Аарона, — подняла брови Одри.

— В прежние времена ты бы попыталась это сделать, — прошипела Сесилия.

Одри сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.

— В прежние времена не было детей. Стоит мне начать кровавую вендетту — и они позаботятся о том, чтобы Элиот и Фиона стали первыми жертвами.

Сесилия пошевелила пальцами. Паук снова стал глиняным и уселся на крышку чайника.

— Лучше было бы убежать, — прошептала она.

— Прекрати учить меня, как мне обращаться с моей родней.

Губы Сесилии задрожали. Она промолчала, но ее взгляд был полон ненависти.

Одри нестерпимо хотелось причинить боль кому-нибудь или чему-нибудь беспомощному.

— Когда-то у тебя было трое сыновей, — напомнила она Сесилии. — И один из них убил своего отца?

Сесилия вздрогнула, словно ее ударили.

— Пусть бы все наши дети были так прокляты!

Удар пришелся по больному месту. Чувство было настолько внезапным, что Одри, наделенная рефлексами стремительнее молнии и острейшим умом, на миг словно ослепла. Она ограждала себя от любых чувств к детям, но их отец… Это было совсем другое дело.

Одри поднялась. Стул, на котором она сидела, упал.

Ее тень размножилась, и все тени пересеклись, переплелись между собой. Тьма поползла по полу, по стенам, закрыла свет дня в окне.

Сила сконцентрировалась вокруг Одри — ураган острых как бритва осколков, вращающихся в воздухе.

— Ты хочешь, чтобы я действовала? — спросила Одри шепотом, на который эхом ответили атомы всего, что находилось в комнате. Стекла в окне задрожали.

Сесилия попятилась в угол, обхватила голову руками и запричитала.

— Ты хочешь смерти? — грозно вопрошала Одри. — Если Элиот и Фиона не выдержат испытаний, если их заберет Сенат или семейство их отца, тогда я уничтожу всех. И все.

Если бы она и вправду взялась мстить, никто не устоял бы перед ней — ни Сенат, ни закон. Но тогда ей пришлось бы целиком отдаться мести, тогда она должна была бы окончательно лишиться сострадания, угрызений совести, дружеских чувств. Всех человеческих привязанностей.

А Сесилия была последним, что связывало Одри с человечеством и человечностью.

— Если придет время убивать, — сказала Одри, — ты, старуха, станешь первой, кого я прикончу.