Читать книгу - "Летучий Голландец - Ричард Кнаак"

Нижнюю часть тела у Сына Мрака рассмотреть не удавалось.Мечущиеся тени, как саваном, окутывали его ноги, конечно, если считать, чтоноги есть.

— Я вам говорил, нельзя доверять работу этим дурацкимпятнам, — прервал его де Фортунато. — Если бы я здесь не оказался, эти троескрылись бы.

— И вместо этого, — возразил Сын Мрака, — ты, вопреки моемуприказу, решил их всех уничтожить. — Сын Мрака спустился ниже и оказался лишь внескольких дюймах над полом. Очевидно, отец Майи еще не заметил легкогоизменения в настроении, но Гилбрин был уверен, Сыну Мрака его прежний союзниквесьма и весьма надоел.

«Так держать, Август. Ты вполне можешь выболтать себя прочьиз жизни». Если и было что-нибудь положительное в их плену у Сына Мрака, то этовозможность увидеть, как Майин сумасшедший родитель раз и навсегда расплатитсяза все свои преступления. Смерть от рук Сына Мрака всегда была вечной.

— Для ваших целей осталось бы достаточно.

Гилбрин с ужасом увидел, что Сын Мрака отклонился от своегопути. Он хотел отодвинуться, но, чем бы ни держал его Властелин Теней, путы этибыли для него слишком крепки. В последний момент он увидел, что мерзкоесоздание заинтересовалось не им, а, скорее, Хамманом Таррикой.

— Достаточно, говоришь? — Сын Мрака вытянул черную руку.Тени из него вытянулись, обволокли обмякшее тело Таррики и подняли его примернона уровень плеча зловещей фигуры. — Вот с этим ты перестарался, друг Август.Смею сказать, в нем не осталось ничего, что стоит спасать. — На мгновение глаззакрылся, а когда открылся, он продолжил:

— Искры жизни, но сердцевина, та, которая знает, когда надопрыгать, чернее Рошаля. Ты слишком сильно его поломал, друг Август. Теперь онмне больше не нужен.

Тени выпустили тело Таррики, и оно упало на пол сдушераздирающим стуком. Гилбрин смотрел на своего товарища. Утекла ли жизненнаясила Таррики совсем, или он такой замечательный актер? К несчастью, первое быловероятнее.

«Мне жаль, Мастер Таррика. Знаю, что действовал тебе нанервы, но мне хочется думать, что мы все равно прекрасно ладили».

— А вот этого ты, к счастью, не очень повредил.

Гилбрин вдруг оказался в воздухе, нет, это тени подняли еготак же, как прежде Таррику, но Бродяга совсем не чувствовал, как они егодержат, ему казалось, что он плывет.

— Да, в нем все еще есть потенциал, чтобы оказать мнебольшую услугу.

— Этот не стоит хлопот. Вам лучше прямо снести ему голову. Увас есть попугай, зачем вам этот поэтичный клоун?

— А может, он предпочитает мое общество твоему, — умудрилсявыдавить Гилбрин.

Он с удовольствием отметил искру веселья в обычно ледяномглазу Властелина Мрака. Ясно, что это лишь вопрос времени, когда Сын Мрака иАвгуст де Фортунато кинутся друг на друга. Может, тогда возникнет шансспастись.

— Попугай — это средство достичь полного Конца, дорогойАвгуст, но я не смею предположить, что он будет достигнут именно в этомварианте. Мне может понадобиться перетащить заводного человека вместе с собой вследующий. Там я смогу лучше использовать его тайны и связь между ним и егохозяином.

— Я не служу пиратам, — заявил Фило, — и я не предам своегокапитана. Я лучше погибну.

— У тебя душа поэта, мой пернатый друг. С удовольствием стобой побеседую. — Тени Властелина Теней дотянулись до Фило. — Пошли.

Щупальца поймали руки аниматрона и одну ногу. Гилбринрванулся на помощь, но и его обволок один из темных отростков. И, как он нипытался, вырваться он не мог. Его и Фило медленно затягивало в массуизвивающихся теней.

Внезапно, без всякого предупреждения, вся комнатаискривилась, деформировалась даже больше, чем при появлении Сына Мрака. Гилбринмгновенно понял, что это еще одна ударная волна, предшествовавшая Концу света.

Волна, значительно более могучая, чем атака де Фортунато наих разум и та первая волна, когда Таррика чуть не разбил свою машину. Ползаколебался и вздулся, потолок изогнулся и опустился. Даже те, кто находилсявнутри, были поражены. Гилбрин со страхом смотрел, как вытягивались иистончались его руки, а потом, наоборот, раздулись, как спелый арбуз.

Изменился даже Сын Мрака. Его тени уплотнились и сталивыглядеть, будто сделанные из глины, а не из сгустка тьмы.

Бледный глаз расширился и занял почти треть того, что можнобыло назвать лицом Властелина Теней.

Гилбрин хотел воспользоваться возникшим хаосом, но, вопрекинадежде, Сын Мрака ориентацию не потерял. Напротив, хозяин теней больше другихсохранил самообладание, исключая Фило. Именно аниматрон сделал то, чего не могсделать Гилбрин. Попугай тоже сильно изменился, но его реакция не сталамедленной. Он вырвался из щупалец, ставших теперь практически твердыми,развернулся и схватил те, что удерживали Гилбрина.

— Берегись, — закричал де Фортунато.

Но он напрасно старался. Сын Мрака среагировал лишь на мгновениепозже аниматрона. Гилбрин заглянул через плечо своего спасителя и увидел новуюгруппу смертоносных отростков, бросившихся к ним. Он ответил изо всехоставшихся в нем слабых сил. С облегчением он увидел, что тени вдруг метнулиськ потолку. Разумеется, передышка оказалась временной, но Фило уже поднимал егона ноги.

Гилбрин собирался побежать вслед за аниматроном, но Филоудивил его, перебросив через плечо и потащив на себе.

Едва ли Гилбрин мог спорить, и не только из-за своих ран, нои потому, что потерял ориентировку, когда шла деформация реальности.

— Задрай люки, парень. Мы двинемся через окно.

— Но оно слишком маленькое.

Фило прыгнул. Гилбрин ждал неизбежного столкновения. В окномог проскочить только один, и то пришлось бы выползать. С чего это Фило решил,что сможет вытащить их обоих.

Стекло разлетелось. На мгновение Гилбрин почувствовалсопротивление тонкой металлической сетки, потом они как-то оказались снаружи.

Даже в темноте Гилбрин различал перемены, вызванныедеформацией, а теперь он понимал, почему попугай был так уверен. Приют ХамманаТаррики выглядел, как рисунок Сальвадора Дали. Стены изгибались внутрь инаружу, крыша прогнулась, а окно, то, что от него теперь осталось, было вдесять раз больше, чем прежде. Неудивительно, что Фило решился из неговыпрыгнуть.

Что-то черное прыгнуло на них, когда они приземлились, ноФило сделал движение — и Рошаль врезался в изгородь.