Читать книгу - "Наблюдатель - Валерий Большаков"

– Я первый, – сказал Дава бодро и полез в черное зияние.

– На всякий случай, кхенти. Веревкой обвяжитесь.

– Вяжи!

Следуя советам горца, Виштальский протиснулся в ход ногами вперед, вытянув руки над головой. Подчиняясь силе тяжести, он медленно спускался, притормаживая бедрами и плечами, потому что руки пришлось держать навытяжку. Шахта закончилась тупиком, и Давид встал на дно все в том же положении. В самом низу в одной стенке оказалось небольшое квадратное отверстие, туда надо было просунуть ноги.

– Нормально? – глухо донеслось до него.

– Погоди… – прокряхтел Дава.

Сжатый плитами облицовки, он сперва медленно сел, не сгибая коленей, затем начал втискивать корпус и в конце концов оказался лежащим горизонтально на спине в узкой трубе.

– Спиной вниз, – еле донесся голос Кагаги, – носом вверх!

Давиду было нехорошо – его нос почти касался камня, руки неловко зажаты за головой, и не подтянуть их, отчего он чувствовал себя особенно беспомощным в каменной норе.

– Вперед.

Подтягиваясь пятками и отталкиваясь лопатками, Виштальский полз, пока ступни не уперлись в камень – ход изгибался под прямым углом. Давид, проклиная Яра и всех горцев разом, перевернулся на живот и нащупал ногами дальнейший путь – новый тесный вертикальный ход, заканчивающийся последним коварным изломом. Напрягая все силы, Давид извернулся, буквально ввинтившись в следующее горизонтальное колено, чувствуя, как больно давит разрядник.

В толще горы пещера многократно разветвлялась, и самые дальние ходы представляли собой тесные катакомбы с ровным полом и гладким, без малейших неровностей, сводом. Так и чудилось, что тут приложил руку человек, на самом же деле это оставили свой след огромные пузыри вулканических газов, которые пробивались сквозь огненное месиво у начала времен, когда Пустынные горы представляли из себя разлом коры, исходивший расплавленной лавой.

Давиду стало просторно – он смог подняться на четвереньки и выйти к большой пустоте в виде колокола. Отвязав веревку, он подергал за конец, и вервие простое уползло в узкий лаз.

Встав руки в боки, Виштальский осмотрелся. В глубине полости нашелся облицованный колодец с ледяной водой, и пол вокруг него был вымощен камнем, да еще на три метра возвышалась каменная терраса. Именно на нее выходил «длинный путь». А шагах в двадцати светился широкий пролом в стене.

– Я в рыцари записывался, – послышался натужный голос Зесса, вылезавшего из «короткого» хода, – а не в червяки!

Пыхтя, он вытащил себя из трубы. Следом показался Когг.

– А Кагаги где?

– Он наших ведет, по «длинному». И зачем было так рисковать?

– Это, брат, спелеология.

– Чего-чего?

– Наука ползания по пещерам!

– Вот застрянете, будет вам наука.

Щурясь на свету, Давид проморгался и разглядел долину внизу – зеленую, с огромными кругами пустой земли, желтыми и блестящими. Вдали различимо темнели Одинокие горы. Где-то там, на Перевале, хранит свои сокровища Корабль.

Достав из кармана-набрюшника дозиметр, Давид успокоился – горел зеленый индикатор. Унялись «смерть-лучи».

Обширная долина, замкнутая с запада цепью Пустынных гор, а с востока – хребтами гор Одиноких, ничем особенным не впечатляла. Холмы тянулись за холмами, рощицы вилльн перемежались участками сухого буша, где длинные вьющиеся плети кустов, зеленые и колючие, закручивались в спирали и переплетались так, что ни пройти ни проехать. Изредка попадались соленые озерца, опушенные по берегу разноцветным налетом солей. Высохшие русла угадывались по гладким корневищам, обточенным потоком и выбеленным солнцем. Журчали и «действующие» ручьи – пятнистая трава почти полностью скрывала их, оккупируя оба бережка и сплетаясь над водой. Так что, когда приходила пора поить долгоногов и наполнять фляжки, рыцари доставали мечи и устраивали сенокос.

– Странно… – выговорил Зесс, щурясь на ярком солнце.

– Что тебе странно? – тут же среагировал Рагг, сутуловатый и горбоносый, похожий на земного грифа.

– А ты погляди, какие тут вилльны.

– Обычные вилльны, – пожал плечами Диу, широкогрудый, колченогий, с плешью на голове, которую он прикрывал длинной прядью волос, сложенной втрое и прилизанной.

– Плохо ты смотришь. Найди тут хоть одно большое дерево. Нету таких! Все вилльны маленькие, как саженцы.

– Может, тут пожар был?

– Ты что? Вилльны не горят!

В это самое время долгоног Диу оступился на песчистом откосе, и целый пласт сухого, рассыпчатого грунта съехал вниз, оголяя обгорелый пень размером с обеденный стол.

– Гляди, умник! А ты говоришь, не горят!

Зесс лишь фыркнул презрительно, будто подражая своему долгоногу.

А вот Давида насторожило иное – не флора, а фауна. Вернее, отсутствие оной. Никто не гукал с ветвей молодых вилльн, никто не топотал в кустах, яростно взвизгивая. Тишина стояла в округе, и ни одного следа не отпечатывалось на земле.

Рыцари обогнули круглый холм и вышли на ровное место. Впереди, протягиваясь с юга на север, возвышался травянистый вал. Метров на триста поднимался он к небу, застилая Одинокие горы, и меньше всего походил на гряду холмов. Скорее возникала аналогия с насыпной плотиной – так ровны были края вала и его верх.

– Тут дорога! – крикнул Зуни-Ло. – Смотрите!

И впрямь, по большей части скрытое под наметами песка, проглядывало полотно шоссе, бугорчатое и раковистое от времени.

– Давайте по ней, – решил Виштальский, и копыта долгоногов зацокали по пластилиту.

Дорога, то покрываясь метровым слоем наносов, то выглядывая серым краем, прочертила прямую линию и подвела гвардейцев к самому валу, рассеченному узкой выемкой, – будто батон разрезали пополам и чуть-чуть раздвинули края половинок.

Отвесные стены выемки были облицованы чем-то гладким, местами осыпавшимся, и хранили приятную прохладу.

Давид одним из первых миновал «разрез». Выехав на солнце, он остановился.

– О-о-о! – выдохнул Зесс, выезжая следом. Перед ними раскинулся громадный город. Его колоссальные постройки поражали воображение размерами и формой – во все стороны от вала тянулись ряды крутых куполов стометровой высоты, невозможных волчков-воронок, каждый из которых упирался в землю тонкой ножкой-основанием и расширялся кверху этаким раструбом. Разрезанные пирамиды, перекошенные синусоиды, промятые кубы. Не было прямых углов, горизонтальных плоскостей – откосы наклоненных стен плавно изгибались, переходя от вертикали к горизонтали винтообразными или спиралевидными поворотами. Иногда на верхних площадках «воронки», поднимающейся вдали, пузырилась полусфера, порою волчки изображали веретена. И все это круглилось, изображая фигуры вращения, сплеталось, двоилось и троилось, доходя до высот в добрых двести—триста метров! Никаких улиц в земном понимании не наблюдалось, просто залитые пластилитом площадки вокруг оснований домов сливались друг с другом, образуя цепочки кругов и овалов. И нигде ни кучки песка, ни вороха нанесенных листьев – чисто было в тени исполинских «волчков» и наклонных стен, чисто и пусто. И ни следа «зеленых насаждений» – ни скверов, ни газонов. Видать, Волхвы не смешивали городскую застройку с природой. Зато прямыми «аллеями» вытягивались вдаль удивительные «деревья», металлические фракталы – от толстых стволов отходило по два—три «сука», выпускающих строго по вертикали трубчатые «ветки». Ветер поддувал в них, извлекая тоскливые, стонущие звуки. Антенны это? Или энергозаборники?