Читать книгу - "Умоляй меня - Грейс Дрейвен"

Она почти размякла от облегчения, прежде чем ее охватило другое беспокойство. В то время как все знали, что у Циннии не было и пары серебряных монет, Луваен чувствовала, что ей нужно напомнить Балларду об этом факте.

— Оставшееся богатство и влияние моего отца пошли ко дну вместе с его кораблями. Цинния выйдет замуж без приданого или семейных связей. У нее есть только любящее сердце и великая красота, которые она может предложить твоему сыну, а красота длится недолго.

Баллард остановил Магнуса. Он повернулся, чтобы встретиться взглядом с Луваен, его взгляд скользнул по ее макушке, губам и подбородку, прежде чем вернуться к ее глазам. Мрачная линия его рта стала глубже.

— Единственное приданое, которое он хочет от нее — это ответная любовь. Что касается красоты: Цинния, которую Гэвин видит сейчас, будет Циннией, которую он увидит, когда она иссохнет, как сушеный инжир, и будет сжимать трость.

Пузырь эмоций вздулся в ее груди и поднялся к горлу, почти задушив ее. Как повезло бы ее сестре, если бы она вышла замуж за человека, воспитанного таким отцом.

— Спасибо, Баллард, — прошептала она.

Он наклонил голову, выпрямился в седле и привел Магнуса в движение. Луваен обхватила его за талию так сильно, что он застонал.

— На какие еще вопросы я могу ответить, чтобы заслужить такую привязанность от тебя, госпожа? — в его голосе появились дразнящие нотки.

Она прижалась щекой к его спине:

— Пока этого достаточно, милорд.

Они вернулись в крепость к середине дня, когда небо стало серым, а поднявшийся ветерок лениво кружил снег. Зубы Луваен стучали, и она похлопала себя по носу рукой, уверенная, что найдет сосульку, свисающую с кончика. Она была благодарна, когда они въехали в относительное тепло конюшни, чтобы разморозить ее кости. Лошадь и тепло тела Балларда согревали ее грудь и внутреннюю часть ног. Остальная часть ее тела дрожала и содрогалась под слоями шерсти и меха, которые она носила.

Баллард спешился первым, перекинув ногу через шею Магнуса, чтобы легко спрыгнуть на землю. Он поднял руки вверх и потянулся к Луваен. Она скользнула в его объятия и обвила руками его шею. Он прижал ее к себе, его лицо бледное от холода было загадочным в слабом свете конюшни.

Она подняла руку, чтобы провести большим пальцем по одной из его выдающихся скул.

— Хотела бы я быть здесь, когда зацветет лен.

Он вглядывался в ее лицо, и его глаза стали еще темнее:

— Тогда останься, — руками он крепче сжал ее спину, а голос стал еще глубже: — Останься со мной в Кетах-Торе.

О, как сильно ей хотелось сказать: «Да»! Прокричать это в близлежащие горы снова и снова, пока они не услышат эхо на всем пути к Монтебланко. Слово застряло у нее в горле. Ее преданность принадлежала ее отцу. Даже без угрозы со стороны коварного Габрилла Джименина, Мерсер Халлис нуждался в своем старшем ребенке хотя бы для того, чтобы быть ему опекуном и не дать попасть в еще более безрассудные финансовые схемы.

Луваен прислонилась лбом ко лбу Балларда:

— Я не могу.

Он закрыл глаза, открывая ей вид на свои густые ресницы и нежную кожу век.

— Я знаю, — сказал он тем же тихим голосом, хотя теперь он звучал мрачно, а не страстно.

У нее было странное чувство, что, хотя он и знал причины, по которым она не осталась бы в Кетах-Торе, его согласие с ее отказом проистекало из чего-то совершенно другого. Она провела губами по его закрытым векам, по бровям и переносице. Магнус прервал их нетерпеливым фырканьем. Луваен ухмыльнулась, когда животное бросило на Балларда взгляд, выражавший его недовольство тем, что его оставили стоять в конюшне все еще взнузданным и оседланным.

Баллард ухмыльнулся:

— Хорошо, парень, я займусь тобой, — он схватил руку Луваен и поцеловал ее ладонь. — Иди внутрь и согрейся. Я позабочусь о его величестве и скоро присоединюсь к тебе.

Снег падал все быстрее, покрывая все белой пылью, пока она пересекала двор. Луваен обошла часть стены, покрытой скрученным ковриком из алых роз, таким ярким на фоне окружающей обстановки, окрашенной в серый цвет. Таким злобным и зловонным. Лозы зашуршали, когда она проходила мимо, их змеиное скольжение по стене заставило волосы у нее на затылке встать дыбом.

Магда остановила ее у двери, ведущей на кухню:

— Я только что подмела полы. Если ты захочешь зайти внутрь и что-нибудь поесть, то оставишь эти грязные ботинки на крыльце.

Луваен сделала, как было приказано, и поспешила к огню, чтобы снять плащ и перчатки и согреть ноги. Она спрятала улыбку за своим кубком с элем, когда экономка тем же приказом запретила Балларду входить. После нескольких эпитетов и замечаний о том, что завоевание его крепости госпожой не должно было быть таким легким, он скинул сапоги и присоединился к Луваен у камина.

— Жалкая старая ведьма, — проворчал он и взял кубок, предложенный ему Луваен. — В один прекрасный день я вышвырну ее тощую задницу в снег.

Магда фыркнула, проходя мимо них по пути в кладовую:

— Этого никогда не произойдет. Ты бы женился на мне, если бы я взяла тебя, — чего я не сделаю. И ты это знаешь.

Баллард на мгновение уставился ей в спину, прежде чем присоединиться к смеху Луваен.

— Знаешь, она права, — он хитро посмотрел на Луваен. — Я бы все равно оставил тебя своей любовницей.

Она хмыкнула:

— Тогда ты был бы мертв, потому что одна из нас убила бы тебя даже за то, что ты только подумал об этом. Мне нелегко делиться, особенно мужьями. Думаю, что Магде тоже.

Она вскрикнула, когда он внезапно притянул ее к себе, чуть не расплескав ее эль. Его легкая улыбка исчезла.

— Теперь нечего скрывать от Циннии, и ты утверждаешь, что доверяешь ей. Пойдем в мои покои. Подари мне остаток дня и всю ночь, — его брови поползли вверх, когда между ними раздался внезапный булькающий звук.

Луваен поморщился:

— Мы опоздали, и я голодна.

Ее заявление о том, что они пропустили обед, не помешало ему отказаться от своего плана. Он просто протянул ей свой кубок, взял остатки хлеба, сыра и сушеных яблок, которые Магда оставила для них, и повел ее из кухни через большой зал и вверх по лестнице в свою комнату.