Читать книгу - "Сеятель бурь - Владимир Свержин"

– Чего изволите? – прислушался к его тихим словам юнец, очень быстро признавший в Сергее непосредственного начальника.

– Ничего!

Вот наконец дорога к дому была расчищена, и мы поднялись широкими каменными ступенями к массивной двери, у которой в напряженном ожидании скалили грозные клыки два каменных льва.

– Здесь накрепко закрыто, – неизвестно зачем предупредил нас заботливый подросток. – Вон там, где виноград растет, на втором этаже оконце приотворено. Я через него залезал. – Он указал пальцем наверх и тихо ойкнул. – Глянь-ка, заперто.

Я удивленно посмотрел на говоруна:

– Как звать-то тебя, храбрец?

– Тишкой величают, Тихоном то есть. А отец мой Антип Прохоров. Вот я, стало быть, и получаюсь Тихон Антипов.

– Ты что ж, любезный Тихон Антипов, думаешь, мы в дом через окно ходить будем?

– Да нет, как же, – смутился мой собеседник. – Дверями, конечно! Я ж тока о том, что прежде окно не заперто было, а ноне вот…

– Голова твоя два уха, – хмыкнул рядом стоящий Лис. – Ты как думаешь, когда дом продавали, его осматривали или так, честным словом обошлись?

– Знамо дело обходили!

– Вот тогда-то окошко и закрыли.

– Оно, вестимо, так, – не унимался Тишка. – Да только как, извольте знать, его закрыть можно было, когда рама в нем рассохлась да перекосилась?

– Вот ты упрямый, – стоял на своем Лис. – Поменяли раму или поправили. Невелик труд!

– Сергей, двери открой, – напомнил я, перебив спорщиков. – А то ведь здесь до ночи стоять будем.

Мой друг, бурча, полез за ключами:

– А вообще-то это непорядок! Надо будет решетки на окна поставить, а то вон, помнишь, в Вене умелец отыскался, тоже мимо двери в гости ходил.

– Помню, – заверил я. – Открывай дверь.

Лис повернул ключ в замке, и мы наконец вошли в обещанные нам странной цветочницей хоромы.

– Занятно, – проговорил я, оглядываясь. – Как-то по-другому здесь все представлялось.

Открывшаяся нашему взору картина действительно вызывала удивление. Нет, здесь не стоял, посверкивая пустыми глазницами и скаля зубы, строй закованных в латы скелетов, и любимые читателями готических романов упыри не оставили посреди сводчатой прихожей следов недавней трапезы. Напротив, она была убрана, чисто убрана. Мебель, поставленная в доме, вероятно, еще в первой четверти прошлого столетия, блестела темным деревом, точно кто-то вытер с нее пыль нынче утром. Ни клочка паутины, ни грязи по углам – все опрятно и старательно выметено. Замок Брюса имел вид старинный, но вполне жилой.

– Забавно, – под нос себе проговорил я. – А скажи-ка, Тихон, прежний хозяин здесь часто бывал?

– Так… – замялся малец, – по правде ежели говорить, я его отродясь не видел. А в доме, сказывают, завсегда чисто, – поймав мой удивленный взгляд, пояснил он.

– Это призрак уборщицы, – заговорщицким тоном начал Лис. – Она умерла от разрыва сердца, когда увидела следы от грязных сапог посреди свежеубранной пиршественной залы. Следы приближались к камину и… О-о-о! Это был хозяин. Ну, тут, понятно, мизансцена, кровопролитная борьба чувства долга с чувством недолга. Тело хлоп в камин! А душа затаилась в дымоходе и стала коварно убирать по ночам и этим доводить хозяев до истерики.

– Что, правда? – спросил разинувший от удивления рот малец.

– Конечно, правда, – заверил генератор самой отборной галиматьи, которую мне доводилось слышать. – Так оно и было, я сам при этом присутствовал.

Нелепость Лисова утверждения начала доходить до развесившего уши мальчишки, когда мой друг ступил на покрытые ковровой дорожкой ступени и тут же растянулся во весь свой немалый рост.

– Я не понял. – Он сел, потирая ушибленный бок. – Кажется, на лестнице коврик поехал.

– Коврик на месте, – пожал плечами я, указывая на блестящие латунные штыри, удерживающие ковер на ступенях.

– А шо оно тогда?

– А ты подумай. – Я обвел взглядом помещение.

– Это ты, типа, насчет уборщицы намекаешь? – В голосе моего друга послышалась тревога.

– Я намекаю? Я вообще молчу.

– М-да… Виноват. – Сергей поднялся и, тяжело вздохнув, поплелся за мной по лестнице.

– А дальше-то что было? – поинтересовался удивленный малец.

– Дальше все было хорошо, – заверил мой напарник. – Все остались довольны.

Мы начали обход второго этажа, где находились жилые покои. Они также выглядели оставленными, но не заброшенными.

– Странно все это, – наконец сознался Лис.

– А в башне книг – уйма, – затараторил Тихон. – Красивые такие, переплеты кожаные, на них золотом всякое вытеснено, и по-заграничному тоже. Я их открывал, а там и те, что по-нашему написаны, мудреные, ну просто страсть! И картинки в них тоже непонятные. Одна – вот страшная: человек о двух головах, одной половиною мужик, другой баба.

– Это алхимический трактат, – пояснил я.

– Ух ты! – покачал головой Тишка. – А это про что?

– Про то, как золото из ртути варить, – бросил Лис. – Что ж, пойдем глянем, за какими занятиями прежний хозяин коротал белые ночи.

Деревянная лестница, ведущая в башню, скрипела под ногами, и наш сопровождающий, точно желая нагнать страху, комментировал противные звуки:

– И в тот раз тоже вот так скрипела… И дверь хлопала…

– Эта, что ли? – Сергей толкнул дверь в библиотеку. – Заперто!

– А в ту ночь хлопала, я точно помню, – не унимался впечатлительный мальчишка.

Сергей покачал головой и полез за связкой ключей. Дверь отворилась и хлопнула снова.

– Так, похоже, нас не хотят записывать в здешнюю библиотеку! Кто-то не желает выдавать нам абонемент! – Лис перехватил мой взгляд и решил не продолжать словесные эскапады. – Хозяин ласковый, – он вновь обернулся к башне, – уж не обессудь, ежели что. Вдруг сболтнул чего лишнего, так то, видит Бог, не по злобе. – Сергей слегка толкнул дверь. – А книги, вот честью клянусь, из дому выносить не буду!

Тихий скрип возвестил о том, что путь дальше открыт.

– Ну надо же! – негромко проговорил я. – Всякое мне видеть доводилось, но призрак-книголюб – это что-то новенькое!

– Ой! – любопытный Тихон Антипов, проскользнувший в библиотеку первым, замер на месте. – А этой диковины здесь прежде не было.

– Что там еще? – Я последовал за сорванцом.

В уставленной книжными стеллажами круглой зале меж непременным глобусом в массивном деревянном обруче и искусно сделанной моделью трехмачтового фрегата, заслоняя красочное изображение герба Якова Брюса с орлиными головами и стенчатыми перевязями, восседал на изящном насесте из черного дерева золотой, должно быть, механический петух.