Читать книгу - "Пляска на плахе. Плата за верность - Марина Баринова"

Но были ли они все еще друзьями?

Пир организовали с поистине королевским размахом. Весь Эллисдор вновь заполонила знать — графы, бароны, рыцари, прекрасные и уродливые, но богатые дамы, а также воины, наемники и, разумеется, купцы, снимавшие сливки со знаменательного события. Ни замок, ни даже городские постоялые дворы не были способны вместить всех желающих, и потому живописные пейзажи окрестных лугов украсились многочисленными шатрами пестрых расцветок.

Главный зал Эллисдорского замка тоже преобразился: чтобы разместить столы для пирующих, пришлось убрать все деревянные перегородки, разделявшие огромное пространство на отдельные помещения. Исполинский камин полыхал круглые сутки и плевался искрами, словно рассерженный дракон. Колонны и галереи были увиты цветами и ветвями, с балконов свешивались и трепыхались на сквозняке знамена с новым гербом Волдхарда — над скрещенными мечом и топором на фоне серебряного диска теперь красовалась корона. Каменный пол засыпали свежей соломой вперемешку с ароматными травами. Лавки застелили узорчатыми рикенаарскими коврами, столы — вышитыми по краям скатертями. Начищенная посуда сверкала в огнях сотен свечей. На угощение король также не поскупился — благодаря гацонским и эннийским купцам гостям на пиру предлагались яства со всех концов Эрбитерума.

Но у Альдора снова не было аппетита. Они с Батильдой сидели на возвышении по правую руку от Грегора. Слева от короля с бесстрастным лицом потягивала вино леди Ириталь, очевидно, недовольная очередной отсрочкой королевской свадьбы. Следом за латанийкой расположилась леди Вивиана — покинувшая священный Агаран мать Грегора соблюдала строгий пост даже в этот день и меланхолично пожевывала веточку петрушки. Подле нее сидела и возлюбленная сестра Грегора Рейнхильда, вырвавшаяся из Гацоны и лап жениха на несколько дней. Встречаясь с ней взглядом, Альдор каждый раз отводил глаза. Было глупо надеяться на взаимность и раньше, но сейчас, когда рядом с ним восседала его законная супруга, а женщина, владевшая его сердцем, почти принадлежала гацонскому кронпринцу, и подавно.

Безумная мечта, принесшая ему лишь боль.

И все же Рейнхильда была ему другом, в искренности которого не приходилось сомневаться. Возможно, теперь уже единственным. Дружба с человеком, обладающим добрым сердцем и красивой душой, значила для Альдора гораздо больше, чем плотские чувства, о которых он молчал все эти годы.

Вытянутый прямоугольный зал наполнился смехом. Слуги безустанно сновали между колонн, норовили поскользнуться на лужах разлитого эля и споткнуться о лавки, непрерывно снабжая высоких гостей еще большим количеством выпивки и еды. В углу музицировали и танцевали приглашенные менестрели, кто-то, беспощадно коверкая антик, декламировал стихотворение, написанное древнеимперским поэтом. То и дело звучали тосты.

— За короля Грегора! — взвизгнул седеющий коренастый мужчина в расшитом золотыми листьями дублете, встав с высоко поднятой чашей в руке. То был Парзифал ден Гоц, барон Кельбу. Лицемерный тупица, которому, впрочем, обычно хватало ума тихо сидеть в своем скромном замке. — Да будет его правление долгим!

— За короля Грегора Волдхарда! — вторили ему луженые глотки.

— Да убережет его Хранитель!

Альдор натянул улыбку и присоединился к чествованию, хотя мысли его были заняты совершенно иным. Со вчерашнего дня он пристально наблюдал за вассалами Грегора, силясь понять, от кого из них следовало ожидать ножа в спину. Открыто противостоять Грегору хватило смелости лишь у Зулля, да и тот попросту попал под горячую руку — не допусти он огласки событий в Гайльбро, не сглупи он, решив сбежать, все могло получиться иначе.

Прочие аристократы приняли новый порядок безропотно. Подозрительно безропотно.

Быть может, их усмирил пример лорда Хальвенда, но подобное затишье вполне могло означать и надвигающуюся бурю. Заговор, предательство, переворот. Это беспокоило и заставляло паранойю Альдора разгораться с новой силой. Ибо случись голове Грегора Волдхарда упасть, выскочку-эрцканцлера обезглавили бы следующим.

Вельможи расселись занимательным образом: два тихо противоборствующих лагеря разделяла поверхность длинного стола и десятки изысканных блюд из дичи. Левой половиной правил отец Кивера Адалар ден Ланге, преданный друг Дома Волдхардов. Вокруг графа расселись его многочисленные сыновья — все, как и отец, отличавшиеся великаньей комплекцией. Добряк Кивер выглядел смущенным, ловя красноречивые и многообещающие взгляды служанок. Здесь же был барон Эмерис ден Граувер, старавшийся лишний раз не глядеть на сына, нынче восседавшего за королевским столом. Старик всячески избегал общения. Альдор, впрочем, к этому и не стремился — устал оправдываться за каждый шаг. Присутствовавшие здесь же старшие братья встретили его с не меньшим холодом. Завистливые болваны. Он никогда им не мешал, знал свое место и не претендовал на наследство, без роптаний пошел в Орден, выполняя жестокую волю семьи. Но все, что случилось после того, как он покинул монастырь, более их не касалось. И теперь случайное везение не давало покоя его братьям, вероятно, считавшим себя более достойными положения, которое нынче занимал Альдор.

Что же, сегодня им предстояло разозлиться еще сильнее.

Ближе к концу стола на стороне Урста расположилось многочисленное семейство барона Преца. Оставалось только гадать, как у настолько уродливого человека получились такие хорошенькие дочери. Его успеху среди дам внешность, однако не мешала: владыка каторг и каменоломен Улрич ден Кипп, недавно овдовевший во второй раз, бесстыже поедал глазами одну из дочерей графа Урста. Альдор мысленно сделал зарубку на память — этот брак будет выгоден для укрепления положения обеих семей. И новорожденного королевства.

На правой половине стола собралась не менее занимательная компания. Здесь под предводительством Ламонта Эккехарда совершали обильные возлияния его сыновья Фридрих и Райнер, не привыкшие отказывать себе ни в чем. Чуть дальше расселись их союзники — барон Кельбу со своим семейством и Клосс ден Хальцель, барон Вьек. Альдор удивился, увидев последнего в обществе Ламонта. Следовало внимательнее выяснить причину этой дружбы.

Альдор жестом отказался от вина, когда слуга поднес кувшин к его чаше. Хотелось насладиться реакцией аристократии на трезвую голову.

Стоило Грегору поднялся с места, как громкая болтовня тут же стихла. Ириталь бросила равнодушный взгляд на короля и продолжила задумчиво постукивать длинным ногтем по ножке изящного бокала — этот монотонный звук раздражал Альдора. Весь вечер она держалась отрешенно, отвечала холодно и даже не удосужилась должным образом поприветствовать высоких гостей. Всем своим видом латанийка протестовала против решения короля, державшегося с ней, впрочем, с неизменной любезностью. Альдор украдкой взглянул на свою супругу, с застенчивой улыбкой принимавшую комплимент от одного из отпрысков Ланге, и пришел к выводу, что с этой девчонкой ему еще относительно повезло. По крайней мере, она вела себя с достоинством, как того и требовал нехитрый хайлигландский этикет. Ириталь же с некоторых пор игнорировала формальности, что вызывало у эрцканцлера все новые вопросы.