Читать книгу - "Лепестки камелии - Мария Сакрытина"

Я выслушала его, согласилась, но близко к сердцу не приняла. И сейчас, когда мне понадобилась помощь, а козырей на руках было раз-два и обчёлся, я вспомнила о потустороннем мире. У меня преимущество, я-то мыслю иначе, я не местная. Я всех этих бакемоно не боюсь. Я из другого мира, и тоже, можно сказать, мертва. Как-нибудь договоримся.

Ванхи считал, что я с катушек съехала и вот-вот копыта вдобавок откину. Но сказать мне это прямо он, конечно, не мог. Да и я бы не послушала.

Зря, наверное.

* * *

В Доме Снежных Лилий сегодня было непривычно пусто. Зато вокруг народ толпился ну просто как селёдки в бочке, а в воздухе веял страх. Люди перешёптывались, не решаясь даже голос повысить, кто-то рыдал, несколько наложниц лежали в обмороке, и никто им не помогал. Все смотрели на закрытые ворота Дома так, словно внутри поселился сам дьявол (или кто тут вместо него?)

— Ичи-кун, — ахнула хозяйка, когда я шагнула к дорожке. — Не надо! Там юрэй!

“Кто?” — подумала я. Нежити в этом мире много, очень много и я даже не пыталась запомнить её всю. Гиблое дело.

Так что я ничего не поняла, зато понял Ванхи. И тихонечко заскулил от страха — как щенок. Я удивлённо покосилась на него: никогда он ничего подобного не делал. Подумаешь, какие-то юрэй! Вот если бы засада Плащей — тогда да…

Я даже обрадовалась: выходит, на моё объявление откликнулись. Что ж, тряхнём стариной, устроим духам интервью!

— Господин! — шёпотом закричал Ванхи, когда я стала протискиваться сквозь толпу. Между прочим, это он должен был расчищать мне дорогу. — Господин, куда вы? Там же… ю… ю… У-у-у!

А хозяйка Лилий упала мне в ноги, вцепилась в край одежд и заплакала. В унисон зарыдали её служанки.

Что ж, в их сказках нежить ест людей, конечно, они боятся. Но я-то как Иван-царевич, и мне очень нужна помощь. Ха, и не таких уламывала, думала я, глядя на этот великий плач.

(Я не помнила, каких именно «уламывала», но точно помнила, что переговоры были моим коньком. Когда-то, в другой жизни).

Я наклонилась и как могла ободряюще сказала:

— Я заплачу вам за день простоя, госпожа. Простите меня.

Всхлипывая, она упала ниц, а я поклонилась, держа руки перед собой ладонь на ладони — выражение искреннего почтения.

— Господин! — простонал Ванхи, когда я направилась по дороге к закрытым дверям борделя. Даже мой старший евнух не осмелился идти следом. — Господин, молю, не надо!..

Я сделала вид, что не слышу.

За моей спиной воцарилась абсолютная тишина, стоило толкнуть створку. Так я перешагнула порог, а ворота тут же со скрипом закрылись. Я впервые почувствовала беспокойство и, не сдержавшись, нервно оглянулась. Никого за моей спиной не было.

Никто не появился и когда я шла по дорожке среди ирисов — всех оттенков сиреневого и розового. Обычно здесь пахло сладкими духами, а ещё свежестью от искусственного пруда. Сейчас запах тоже был, но совсем не приятный, а удушливый, страшный.

На самом деле так пахнет саван, но это я позже узнала.

И лишь когда я толкнула дверь Хрустального павильона (знаменитого на всю столицу своей стеклянной крышей), я впервые увидела юрэй.

Она не была похожа на привидения, о которых пишут в наших детских книжках. Она не была прозрачной, не висела в воздухе — наоборот, её босые ноги крепко стояли на полу, и я видела, что кожа у неё серая и сморщенная, словно дешёвая бумага.

На ней был саван — грязно-белый, наверное, тоже дешёвый. Но чистый, ни капли крови. Юрэй стояла ссутулившись, руки с нечеловечески длинными ногтями она держала впереди, их я хорошо могла рассмотреть. А вот лицо сплошной завесой скрывали длинные, чёрные и словно влажные волосы. И хоть я этого лица не видела, понятно было и так: вряд ли из-за волос на меня смотрит писаная красавица.

Сердце принца немедленно скакнуло к горлу — я открыла рот и не смогла произнести ни слова, лишь невнятный хрип. На секунду меня накрыла паника.

Но юрэй стояла не шевелясь, а я заставила взять себя в руки. И принялась мысленно считать до десяти.

Призрак как будто ждал.

— Семь дней? — вырвалось у меня вместе с идиотским смешком. Это всё нервы…

Тяжело ступая, словно не худенькая женщина, а борец сумо, юрэй подошла ко мне почти вплотную. Пахла она сырой землёй, гнилью и ароматом трав, которые здесь жгут над покойником. У меня моментально засвербело в носу.

Потом — точно как в “Звонке” — призрак подняла голову и паучьми своими пальцами откинула волосы, открывая лицо.

Я отшатнулась.

На меня смотрели глаза, горящие такой ненавистью, что первым моим порывом было: да ну всё к чёрту, отпустите меня в Гималаи! Не знаю, какой предстала Баба Яга для Ивана-царевича (вроде тоже не красавица), но юрэй смотрела так, словно ещё секунда, и она порвёт меня как Тузик грелку. Я моментально поняла испуганную толпу за стенами борделя. Нет, правда, как-нибудь сама разберусь…

Юрэй, не опуская взгляда, сделала последний отделяющий нас шаг.

И я на неё чихнула.

Возможно, у принца аллергия на те травы, я не знаю. Но нос чесался адски!

— Извините, — голос меня не слушался, получился хрип. — Я не нарочно. Наверное, простудился вчера. Вы…э… юрэй?

Она молчала. И я сжала руку в кулак, расцарапав кожу ногтями до крови, чтобы успокоиться. Ладно, это же привидение, а не пиранья. От запаха крови не взбесится… наверное. Хотя взгляд и так был бешеный, и я изо всех сил старалась не поддаться панике. Сейчас она ка-а-ак кинется!

Думаю, таких сложных переговоров у меня ещё не было.

— Вы можете говорить, госпожа? — кое-как справившись с голосом, уточнила я. Нужно же было с чего-то начинать.

Юрэй молчала, зато пока не делала попытки меня порвать. Наверное, это хороший знак.

— Что ж… Если вы не возражаете, я предлагаю пройти на Солнечную веранду, там беседовать удобнее, чем… эм, здесь. Там стол и угощения… — Я смешалась, понимая, что эта мадам вряд ли кушает шарики из рисового текста, политые рыбным соусом.

Юрэй протянула ко мне серую руку — с огромным трудом я устояла на месте и не бросилась бежать. Меня колотила дрожь. Сердце надрывалось, грудь казалась такой раздутой, словно вот-вот лопнет. Будто я пробежала километров десять.

Но юрэй уронила руку, не коснувшись меня. И голосом, в котором слышался шелест сухих листьев на кладбищенском дереве, прошипела:

— Ты тош-ш-ше мер-ш-ш-тва…

Меня словно ледяной водой облили.

— Возможно, госпожа. — Эти слова дались мне с большим трудом. — Меня выслушают? Мы будем говорить?

Не закрывая своих жутких глаз, юрэй посторонилась.

Иди, думала я. Иди же, ну. Ты должна. Даже если она решит тебя растерзать, что с того? Разве это не быстрее пыточных императора, куда ты рано или поздно попадёшь, если продолжишь праздновать труса?