Читать книгу - "Код Альфа - Райдо Витич"

Слиться и разделиться, чтобы умножиться и реализоваться.

Сотворить начало, чтобы не было ему конца.

Чиж сидел на песке, сложив руки на коленях. Рядом в той же позе сидела Стася и оба не смотрели друг на друга, и оба понимали, что что-то потеряли и приобрели одновременно.

Иван присел на корточки перед Николаем и пощелкал пальцами, призывая к вниманию.

— Она мысль, — тихо сказал он ему.

— Не понял, — нахмурился Федорович.

— Она мысль. Идея. Несущая нечто неподдающееся нашему осознанию. Сформировавшаяся, но не рожденная — не реализованная.

— Откуда взял? — насторожился Иштван, зависнув над мужчиной. Тот плечами пожал, потерянно, удрученно.

— Не спрашивай. Я просто знаю и все. Я будто был в ней, будто был ею. Бред, но реальность. Не знаю, как выразить, но точно знаю — она не приведение, не двойник, а скорее уж начало раздвоения на живое и полевое, неживое же вовсе в ее понимании не существует.

— Коля, ты себя слышишь? — поинтересовался Ян, заподозрив образование горячки у товарища.

— Можешь иронизировать, можешь считать, что я сошел с ума, но я в глаза ее посмотрел и понял все. Даже не увидел, а именно понял или принял… как дозу облучения.

"Он прав", — послышался глухой голос Стаси у каждого в голове. Патрульные уставились на нее во все глаза с трудом воспринимая, что говорит она не открывая рта.

"Что смотрите?!" — и посмотрела на Ивана: " Не надо делать вид, что ты ничего не понял! Ты знаешь, что она праматерь идеи, мать душа, что разделиться и одухотворит тленную плоть, реализовавшись в мире плоти! Она… она начало и конец, альфа и омега".

— Кто? — почувствовав себя неадекватным в обществе еще более неадекватных, спросил Борис.

"Любовь", — выдохнула Стася, тяжело поднявшись с песка.

— Она похожа на тебя, — заметил тихо Чиж — он не был удивлен этим фактом, ведь для него женщина изначально стала почти идеалом, почти Мадонной.

" Она и есть я, а еще — ты"…

"Но ты не любовь", — подумал Чиж и понял, что его беспокоило — чужая она, совсем. Холодная и черная.

И как-то само собой пришло осознание, что он гнал все эти дни — не Стася она — кривое отражение.

Вопрос — где его Стася?

"… Вопрос — кто наш "сын"".

"Локлей. Чудак, что ищет сам себя, думая что ищет что-то другое. Блудный сын", — подумал Федорович и отвернулся.

Настроение к чертям уехало с того момента, как он увидел фантом Станиславы. Ему сразу показалось, что она и есть — она, а это значит, с ней что-то случилось в том гребанном мире, куда Русанову закинул отдел Оуроборо. Почти месяц уже прошел, а от нее, как от группы ни слуху, ни духу. А еще эта ведьма глаза мозолит, ерундой занимается, эфир колышет.

Тьфу, язвить ее!

Почему он должен с ней возиться, ребятам лгать? Сколько еще, зачем, почему?

Вот вернуться — пойдет к Казакову и грохнет кулаком по столу. Хватит, ясность всем нужна. А Стасе, похоже, помощь.

Стас добрался до Центра — административного периметра с ратушами и трубами переходов из одного высотного здания в другое, куполами, посадочными площадками и пассажирскими серпантинами. Из всего этого нагромождения пластика и сталепластика, выделялась голубая, с неоновой подсветкой, крыша.

Парень нажал рычаг автопилота и планер завис над сетчатым куполом — решеткой, под которой была видна вода, темная, шумящая на все лады.

— Сейчас, — прошептал. Она как будто поняла — притихла.

Платформа выхода выпустила его на ограждение решетки. Пара минут, чтобы выпустить пробники в воду и зарядить зонды, расставить по кругу. Можно уходить, но парень замешкался, лег на пол и погладил ладонью гладь воды, любуясь ее красотой и умиротворением. И четко ощутил ответ — она погладила его руку, обняла, принялась рассказывать, что знала, его просила — расскажи. И не уйти — ни сил нет, ни желания.

Так и лежал, забыв о времени и будто вне его, с водой общался, разговаривал как с человеком, читал стихи, рассказывал, что слышал от Мыслителей и говорил о правде и любви, к которым шел, но в этом мире так и не увидел, делился светом, что поселился в его душе.

Опомнился и перешел в планер, с сожалением попрощавшись с водой.

Его путь теперь лежал обратно в лабораторию, но не к Локтен — к себе.

Стас отодвинул доктора с пульта и набрал программу разделения и митоза клеток — он больше не хочет, не может быть «оно» нося в себе «ее» и «его». Он станет тем или другим. Или умрет, что тоже верно.

Зашел в бокс, разделся, лег в кресло и захлопнул крышку озонатора. Через минуту тело пронзила молния, взяла в объятья тока и огня. Он разделил — вода успокоила и обласкала.

Недолго, может миг, а может час, он был мужчиной и видел рядом свой двойник — женщину. И был счастлив. Даже миг покоя стоит порой всей жизни.

Неправильно установленный таймер отщелкал заданное время и свернул программу, а вместе с ней ее результат.

Мужчины молча смотрели на женщину и все как один требовали ответа.

"Что?!" — занервничала она: "Поняли наконец, что я не ваша Стася?! Да, да! Я Стесси Ямена, принцесса Ямены! Я наследница огромных земель!!… А стою здесь, живу с вами в каком-то маленьком, захудалом замке с узкими коридорчиками и малюсенькими комнатками, живу по тупым законам в обществе тупых воинов! Я — женщина, принцесса живу как воин"!

— Кто заставляет? — тихо спросил Сван.

Женщина склонила голову смолкнув.

— Где Стася? — спросил Николай: кто, как и почему оказался на ее месте и как живет, его интересовало меньше всего.

"Не знаю", — ответила глухо Стесси и указала на капитана: " Он знает. Он все знает".

— Что ж тебя так вывело? — усмехнулся Иван, скрывая за насмешкой неуютность на душе и неуверенность. Плечи сами невольно передернулись от взглядов ребят, что теперь были дружно устремлены на него.

— Где Стася, капитан? — шагнул к нему Чиж.

— Не знаю, — отрезал тот.

— Что-то я ничего понять не могу. А это кто? — кивнул на женщину Ян.

— Подарок пси-поля, — недовольно буркнул Федорович.

"Не сметь! Мужлан! Я не подарок, я не вещь"! — возмутилась Стесси.

— Угу, принцесса — истеричка. Слышали, — сплюнул с досады Иштван — и это чудо проявленное они терпели почти месяц? — Хорош ты, — процедил, недобро глядя на командира. — Мудрил, темнил…

— Куда Стасю дел? — опять за свое взялся Чиж.

"Стася, Стася, Стася — а больше вас ничего не интересует"?! — скривилась Стесси. И много бы чего сказала, но не могла — крутило ее от страха, ненависти, отчаянья.