Читать книгу - "След оборотня - Конрад Левандовский"

Когда во время общей аудиенции Родмин попросил короля о разговоре наедине, он вызвал этим как немалое возмущение, так и любопытство. С одной стороны, это было просто неслыханным нарушением этикета, но с другой – тот факт, что придворный маг публично обратился с такой просьбой к монарху, свидетельствовал о том, что дело действительно не терпит отлагательства.

Похоже, понял это и сам Редрен. Вырванный из блаженной монотонности освященной традицией и спланированной во всех деталях церемонии, он сперва обругал Родмина на чем свет стоит за ненадлежащее поведение, после чего точно так же поступил и с излишне усердным камергером, пытавшимся отправить мага ни с чем восвояси. Накричавшись наконец досыта, он вскочил с трона, швырнул скипетр и сбежал по ступеням возвышения, захватив с собой стоявшего на них Родмина. Мгновение спустя, к отчаянию рвавшего на себе волосы церемониймейстера, оба скрылись за дверью одного из боковых помещений.

– Сразу видно, что нет Ксина! – крикнул король, едва они остались одни. – Выкладывай, с чем пришел!

Родмин как можно деликатнее рассказал ему о саркофаге королевы-матери и о том, что они до сих пор сделали. Редрен выслушал его довольно спокойно, хотя под конец едва не скрежетал зубами.

– И этот сукин кот осмелился просить у меня разрешения уехать, несмотря на то что обо всем знал?! – рявкнул он, когда Родмин закончил. – Да я его… – Он заметался по комнате. – А ну, говори! – подскочил он к магу. – Если ему башку серебряным топором снести, этого хватит?

Долго сдерживаемая энергия буквально распирала Редрена, и Родмин, невольно вызвавший подобный взрыв эмоций, прибегал ко всем имевшимся у него запасам красноречия, пытаясь умилостивить короля. Потребовалось некоторое время, прежде чем ему удалось выгородить Ксина и отговорить монарха от намерения немедленно вернуть его обратно.

– Ты, Родмин, разминулся с собственным призванием, – заявил наконец смягчившийся Редрен. – Тебе в адвокаты надо было идти, а не лягушек в горшках кипятить. Ты даже незаезженную бабу смог бы убедить, что у нее муж – жеребец.

– С вашего позволения, ваше величество, – перебил его маг, – если бы я когда-нибудь такую встретил, уж наверняка не стал бы ее уговаривать заняться мужем…

Редрен фыркнул и со всей силы хлопнул его по спине.

– Ладно, – он неожиданно посерьезнел, – хватит дурачиться, советуй, что делать.

– Можно поступить как обычно, способов много: огонь, осиновый кол, клинок Йев…

Редрен раздраженно махнул рукой:

– Знаю, что это надежно, но сразу поднимется вой, что я оскорбляю прах матери. После той истории с вампиром и островитянами жрецы и так уже косо на меня смотрят…

– Может быть, тайком?

– Вдвоем нам саркофаг не открыть. В свое время двенадцать человек крышку клали. Нам нужна помощь, а я и ломаного гроша бы не дал за то, что они станут молчать и не помчатся сразу же, высунув язык, к святым отцам. Только ты и Ксин еще можете сохранять хоть какие-то приличия в этом болоте… Ну-ну, только чтоб у вас в головах все не перевернулось от того, что я сейчас сказал. Не перебивай. Зря ты устроил такую суматоху, надо было в другое время прийти. Не извиняйся. Знаю, ты думал, что если не наделаешь шума при всех, то до меня ничего не дойдет и я пошлю тебя ко всем чертям. Что ж, ты имел право так думать, но, в конце концов, я как-то все же стал здесь королем, да еще и живу, хвала богам, уже пятнадцатый год с той поры, а вы об этом постоянно забываете… Впрочем, это и хорошо. К делу! Ксин говорил, чтобы мамочку погулять не выпускать, верно?

– Да, господин.

– Ну так если она просто будет там лежать, а выйти не сможет, что тогда? Со временем, наверное, просто исчезнет?

– Честно говоря, это долго бы продлилось, но – да.

– Значит, чтобы мамочка не ворочалась, прикроем ее одеяльцем потяжелее, то есть положим наверх плиту покрепче, – что скажешь?

– О таком я еще не слышал, но почему бы и нет? Нужно только как следует посчитать и положить с запасом, чтобы она и с места не двинулась.

– Ты смог бы рассчитать такой вес?

– Да, но есть одна проблема: необходимо, чтобы никого не убили и чтобы никто не умер около саркофага. Нужно за этим проследить, иначе я ни за что не ручаюсь.

– Проследим. Все прекрасно – через две недели годовщина ее смерти, и любящий сын ставит матери красивое новое надгробие. Все будет вполне достойно, и никто не узнает, что мать Редрена – упыриха. Что ж… – он задумался, – в семье уже было два вампира и один волколак. Кто-то должен был поддержать традицию, а мама всегда придерживалась консервативных взглядов. – Он внимательно посмотрел на мага. – А теперь катись отсюда и бери каменщиков в оборот: завтра в мастерских должна кипеть работа. Сам проверю. Ясно?

– Да, господин, – ответил Родмин, направляясь к двери.

Редрен остался один и удовлетворенно похлопал себя по животу.

– Ну что ж… – просопел он, поправил корону и размашистым шагом вышел в тронный зал.

Со всем монаршим достоинством он взобрался на возвышение, на котором стоял трон, поднял брошенный скипетр и уселся поудобнее.

– Дальше, дальше… – поторопил он церемониймейстера.

– Но что, ваше величество? – простонал совершенно сломленный придворный.

– Как это что? – удивился король. – А на чем мы остановились?

Для Родмина начались безумные дни. Его официально назначили ответственным за подготовку к годовщине смерти королевы-матери, и по этой причине ему с утра до вечера начали морочить голову всякие личности, о существовании которых во дворце он прежде даже не подозревал. В основном это были одержимые художники с проектами нового надгробия. В этом еще не было бы ничего плохого, если бы каждый из них не пытался любой ценой облить грязью остальных, а все вместе они готовы были утопить друг друга в ложке воды. В конце концов, когда к ним присоединились самые разнообразные мастера и знатоки организации торжественных мероприятий и всяческих зрелищ, художники пришли в ярость, которой лишь добавилось, когда явились поэты с подобающими случаю элегиями. Родмин забаррикадировался в своей лаборатории, а на дверях снаружи изобразил символ, вызывавший у смотрящего на него глубокое нежелание жить и сомнение в смысле всего предшествовавшего творчества.