Читать книгу - "Эмелис. Путь магии и сердца - Анна Гаврилова"

— Что?! — выпалила я. — То есть ты… ты нарочно о багаже не напомнил?

Боевик юлить не стал.

— Да, — притворно понурившись, сказал он. А осознав степень моего негодования, добавил поспешно: — Любимая, пожалуйста, не злись. Знаешь, как трудно угодить двум женщинам разом?

То есть раскаяния в нас нет, не было и не будет? Ну… ну Кир! Ну гад!

Боевик отпустил и тут же занялся застёжками моей шубки. За несколько недель нашего «романа» так привыкла к подобным финтам, что даже внимания не обратила. Просто стояла и сопела, хотя злости уже и в помине не было. Просто… неудобно очень, особенно перед бабушкой.

Госпожа Вента ждала в зимней гостиной. Старушка оказалась маленькой, худенькой и бесконечно милой. На испещрённом морщинами лице сияла приветливая улыбка, из-под тёмного кружева чепца выглядывали мелкие серебристые кудряшки. Платье, как и положено, было тёмным и довольно строгим. Госпожа Вента, несомненно, была вдовой.

Завидев нас, женщина отложила книгу и встала. Я же присела в глубоком реверансе, Кирстен отвесил положенный по этикету поклон, лишь потом заключил старушку в объятия и поцеловал в обе щеки.

— Бабушка, знакомься, это Эмелис, — сообщил боевик, отстраняясь. И уже мне: — Эмелис, это госпожа Вента.

Хозяйка замка судорожно вздохнула, приложила ладошку к груди.

— Какая хорошенькая, — прощебетала она. Одарила восторженным взглядом сперва меня, затем и внука.

Я не выдержала, потупилась. Почувствовала, как щёки заливает жгучий румянец. Правда, смутиться как следует не успела — в гостиной появился лакей, объявивший, что обед подан.

В дурборской академии магии кормили более чем сносно, но крем-суп с устрицами, разумеется, не подавали. Мясом мраморной акулы тоже не баловали. Равно как мандариновыми пирожными, клубничными эклерами и прочими вредными для фигуры вкусностями.

Да, госпожа Вента расстаралась, вызвав у меня редкий приступ обжорства. И даже тот факт, что мой визит в замок состоялся в результате диверсии синеглазого пройдохи, аппетита не портил.

Зато смущалась я как никогда в жизни!

Полноценное знакомство началось ровно в тот момент, когда нам подали второе. До этого старушка стоически терпела, позволяя двум оголодавшим студиозусам заморить червячка…

— Эмелис, я так рада, что вы согласились приехать, — сказала она с улыбкой. — Знаете, Кир так волновался…

— Ба… — перебил явно недовольный такой откровенностью боевик.

Вернее, попытался перебить. Госпожа Вента махнула на внука рукой и беззаботно продолжила:

— Он же всё время только о вас и говорит. Эмелис то, Эмелис сё… Эмелис с Ликси переругалась. Эмелис три молнии первого порядка отразила. Эмелис…

— Ба! Перестань немедленно!

Старушка подмигнула, причём не Кирстену, а изрядно порозовевшей мне, но умолкать не спешила:

— А я всё слушала и думала, что же это за девушка такая, что даже нашего непробиваемого Терри проняло.

Кир кашлянул, госпожа Вента запнулась, а я… я не могла не спросить:

— Терри? Твоё домашнее прозвище?

Боевик кивнул, а старушка снова смущать принялась:

— Зато теперь мне всё ясно. Вы очень красивая девушка, Эмелис. И вы не просто магиня.

Мои брови взлетели на середину лба, и это при том что снова краснела, и куда сильнее прежнего. Конечно, я прекрасно знаю, что не дурнушка, но… из уст хозяйки замка комплимент звучал как-то по-особенному.

— Вы слишком хорошо держите спину, — милостиво пояснила та. — И предпочитаете платья, что большинству магинь несвойственно. И волосы… Эмелис, у вас великолепные волосы, как замечательно, что вы не поддались этой ужасной моде на женские стрижки.

Я не могла не улыбнуться. Ну вот, сейчас начнётся. Про распущенную молодёжь и распущенных магинь в частности.

Но госпожа Вента опасений не оправдала…

— Знаю, в среде магов спрашивать имя рода не принято и ставить вас в неловкое положение не буду, но в вашем происхождении не сомневаюсь. И это так замечательно.

Дохлый тролль! Вот только намёков не надо!

— Ба, прекращай, — озвучил мои мысли Кирстен. — А то… сбежит она от нас.

— Сбежит? — изумилась старушка. Если бы не смешинки в глубине синих, как у Кира, глаз, я бы даже поверила, что удивляется всерьёз. — Эмелис, дорогая, вы не можете сбежать прежде, чем посетите мой розарий и оцените вид, который открывается из окон главной галереи. Кстати, так что у вас с Ликси? Старый дурак по-прежнему лютует?

Я поперхнулась соком, который как раз пила, а Вента прикрыла глаза, сказала важно:

— Эмелис, милая, не обращайте на него внимания. Он всегда, всю жизнь, к хорошеньким девушкам цепляется. — И добила со вздохом: — Шовинист!

Я окончательно растерялась и замерла в ожидании пояснений.

— Бабушка достаточным магическим даром не обладает, — пришёл на помощь Кир. — Но между ней и Ликси война. Вернее… Ликси уже давно выбросил белый флаг, но бабушка простить не может.

— А что он сделал?

— К матери моей в своё время цеплялся. Завалить пытался, как тебя в начале года.

Ох, дохлый тролль.

— Твоя мама, она…

— Она была магом, — сказал Кир ровно. А я… а у меня сердце споткнулось. Была? То есть… то есть сейчас её нет?

— Ну, магом — громко сказано, — вмешалась заметно погрустневшая Вента. — Она же всего один курс окончила. На мага-универсала училась. — Пояснение предназначалось мне.

— А почему один курс?

Губы старушки тронула мечтательная улыбка, но ответил Кир:

— Потом с отцом познакомилась, и…

— Магия была забыта, — довершила хозяйка замка.

Неловкий вопрос — а что случилось после, почему о матери Кира говорят в прошедшем времени? — вертелся на языке, но сорваться не смел.

— Мама при родах умерла, — явно почувствовав моё волнение, пояснил боевик. Тон, которым эти слова были сказаны, свидетельствовал о том, что с потерей Кир смирился.

— А моя через пару дней.

Сама не знаю, зачем сказала, ведь никто не спрашивал. И так вдруг больно стало, так грустно.

— Эмелис… — протянула Вента сочувственно. По-старчески сухая ладонь накрыла мою.

— Всё в порядке, — ответила поспешней, чем хотелось, и тут же напоролась на полный сочувствия взгляд. Госпожа Вента на самом деле переживала, даже слёзы в уголках глаз выступили.

И вот странность — обычно терпеть не могу, когда меня жалеют, а тут… это было важно и очень-очень нужно.