Читать книгу - "Дао Дзирта - Роберт Энтони Сальваторе"

Царства Теней по всему Фаэруну, такие места не могли остаться не затронутыми. Кто-то видит в хаосе врага, которого необходимо победить и укротить; другие, как я знаю по опыту ранних лет, видят в хаосе возможность для личной выгоды.

По всему Северу разбросаны сотни общин и деревень, жизни чьих обитателей зависят от гарнизонов городов, которые не придут на помощь. В действительности под пятой деспотов и тиранов, или тех же высших капитанов Лускана, все эти селения зачастую становится добычей тех самых городов, которые должны были их защищать.

Здесь, на Севере, есть Много – Стрел, орочье королевство, потом и кровью созданное королём Обальдом на землях Серебряных Пустошей в давно забытой войне - хотя даже сейчас, по прошествии целого столетия, Много– Стрел остаётся своего рода испытанием, попыткой создать нечто ранее не виданное и чьи последствия невозможно предсказать. Что сделал король Бренор, подписав Соглашение Ущелья Гарумна: положил конец войне или же просто отсрочил начало ещё одной, более страшной?

И подобные заблуждения, подобные вопросы будут возникать, боюсь, всегда.

Но лишь до тех пор, пока я в очередной раз не обнажаю клинки, и это горькая истина о том, кем я стал. Когда в моих руках оружие, немедленно разгорается битва с единственной целью - выжить. Когда-то мою руку направляла более великая цель, которая на деле есть не что иное, как морок, который тоже, подобно всем великим рекам, обратится в пыль, сухой песок.

Я живу на земле со множеством Акаров Кесселлов, но лишь немногие места, похоже, стоят того, чтобы их защищать!

Возможно среди жителей Невервинтера существует такая же величественная защита, которую я чувствовал в Десяти Городах. Но и они находятся в триаде интересов – тэйцев с их полчищами нежити, нетерезов, и других личностей, не менее эгоистичных и безжалостных. Несомненно, не менее несправедливых.

Как мог я позволить втянуть себя в ту пучину, которая грозит поглотить весь Невервинтер? Как мог я сражаться с такой непоколебимой уверенностью в том, что действительно бьюсь за правое дело, ради доброго народа?

Я не могу этого сказать с уверенностью. Не сейчас. Не когда тут замешаны чьи-то тёмные интересы.

Но похоже, что меня более не окружают друзья с такими же устремлениями. Если бы это играло роль только для одного меня, я бы сбежал из этих земель, может, в Серебряные Пустоши, где ещё (я надеюсь) сохранилась надежда и чистота помыслов. В Мифрил Халл или Серебристую Луну, которые всё ещё держатся за идеалы Бренора Боевого Молота и леди Аластриэль. А может, и в Глубоководье, до сих пор, словно маяк, озаряющее тьму - где лорды до сих пор восседают в совете на благо собственного города и его жителей.

Но Далию не уговорить уехать. Что-то здесь присутствует, некая старая неприязнь, которая находится далеко за пределами моего понимания. Я последовал с ней за Силорой Салм добровольно, сводя с колдуньей свои счёты, как Далия – свои. И мне придётся пойти до конца, когда я или останусь с ней, или отступлю в сторону, если она не захочет пойти со мной.

Когда Артемис Энтрери упомянул это имя, Херцго Алегни, в Далии поднялся такой гнев, и такая грусть, что она не станет слушать ни о какой другой цели.

Как и не станет слушать о каких-либо задержках, хотя очень скоро нас накроет зимней толщей. Боюсь, никакая буря не замедлит её; никакой снег не будет достаточно глубоким, чтобы упрямая Далия не прошла через него в Невервинтер, туда, куда она должна идти, чтобы найти этого нетерезского лорда, этого Херцго Алегни.

Я считал ее ненависть к Силоре Салм глубокой, но нет, теперь я знаю, она не выдержит сравнения с отвращением Далии к этому тифлингу, военачальнику нетерезов. Она убьет его, так она говорит, и когда я пригрозил оставить ее на произвол судьбы, она и глазом не моргнула, не колебалась, и не особо озаботилась нежными прощаниями.

Таким образом я снова втянут в конфликт, которого не понимаю. Возможно ли найти праведный курс в нём? Есть ли хоть какая-то мера добра и зла между Далией и шадоваром? По словам Энтрери, этот тифлинг – абсолютный зверь, и заслуживает жестокой смерти, и, конечно, репутация Нетерила поддерживает эту идею.

Но неужели я настолько забыл о том, каков мой собственный путь, если готов следовать словам Артемиса Энтрери? Неужели я так долго жил порознь с собственным чувством правоты, правильности, вдали от действительно хороших людей, что всё, в конечном счёте, свелось к этому?

Пески текут под моими ногами. Я обнажаю свои клинки, и в отчаянии боя я буду владеть ими, как делал это всегда. Мои враги не будут знать волнений моего сердца, растерянности из-за того, что передо мной нет чёткого пути морали. Они узнают только укус Ледяной Смерти, вспышку Мерцающего.

Но я буду знать правду.

Интересно, является ли мое нежелание сталкиваться с Алегни отражением недоверия к Далии? Она уверена в выбранном ею курсе – более уверенна, чем я когда-либо видел ее, или кого-то другого, если на то пошло. Даже Бренор в его давних поисках ради возвращения Мифрил Халла не шёл к цели столь решительно. Она убьёт этого тифлинга, или умрёт сама в попытке этого добиться.

Неужели из меня настолько ужасный друг и спутник, раз я не готов идти до конца?

Но я не понимаю. Я не вижу отчётливо путь. Я не знаю, какому благу я служу. Я не сражаюсь в надежде улучшить свой уголок мира.

Я просто сражаюсь.

На стороне Далии, которая интригует меня.

На стороне Артемиса Энтрери, казалось бы.

Может быть, в другом веке я вернусь в Мензоберранзан, но не как враг, не как завоеватель, не для разрушения структур общества, которое считал самыми мерзкими.

Может быть, я вернусь потому, что принадлежу ему.

Всё это - мой собственный страх о потраченной впустую жизни из-за того, что я рождён иным. И весь этот страх, вся эта жизнь порождены наивными недостижимыми идеалами, больше присущими невинному ребёнку, который верит, что есть нечто большее.

Мысли плавно текут перед моим внутренним взором, подобно скользящим змеям, сплетаясь друг с другом и расплетаясь вновь, всегда только вперёд, извивающиеся и стремительные, вне досягаемости.

Погружаются вглубь, в тёмные воды, куда я не могу следовать.

Одна из наиболее распространённых истин жизни та, что все мы принимаем как само собой разумеющееся вещи, которые окружают нас. Супруг ли это, друг, семья или