Читать книгу - "Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит"

— А вы не могли все это попросить?

Саттер презрительно фыркнул:

— А вы бы дали?

Сама завела себя в тупик, Атайя.

— Тебе? Нет, — признала она. — Но человеку, который предан делу лорнгельдов, тому, кто захотел бы уйти, чтобы основать еще одну школу, — да.

Саттер насмешливо закачал головой:

— Единственное, что нужно Кайту, так это побольше таких мест.

— Заткнись! — воскликнула она в ярости. — Я устала слушать твои плаксивые жалобы. Я стараюсь изо всех сил. А ты не сделал ничего полезного.

— Я давным-давно твержу, что надо вооружаться и драться, — ответил он, — но вы меня не слушаете.

Атайя вздохнула: только не этот аргумент в сотый раз.

— Я же говорила, мы не можем так действовать.

— Конечно, легче прятаться от врага, как трусы, чем выступить против него.

Принцесса едва сдержалась, чтобы не ударить его.

— Каждый колдун в лагере выступил против, отказавшись от отпущения грехов. Если мы не убиваем людей, еще не значит, что мы не ведем войну. Иногда, Саттер, можно добиться куда большего, не вступая в бой.

— Ах да, — усмехнулся он. — Посмотрите, что с нами творится: голодаем, захлебываемся кашлем, воняем, живем друг на друге. Какое высокое достижение.

— Ты предпочел бы это? — В середину пробрался Жерар и сердито ткнул ему в лицо кисть без пальцев. — Это твоя цель?

Потомственный барон сердито посмотрел на незаживающие обрубки, но промолчал.

— Или, вероятно, ты хотел бы гнить в могиле, которую тебе уготовали Люкин и его священники? — спокойно добавил Джейрен. — Если бы не она, ты давно был бы там.

Саттер патетично вскинул руки, словно взывая к небесам.

— Так давайте восхвалять нашу бесценную принцессу Атайю, спасительницу народа. Но если вот это есть спасение, — добавил он с горящими презрением глазами, — то я не хочу принимать в нем участия.

Атайя прикусила губу и почувствовала соленый вкус крови. Это было последней каплей.

— Разве похоже, что я наживаюсь на вашем несчастье? — сорвалась она на крик. — Мне это все нравится больше, чем вам? Возвращайся домой, если так хочешь. Сиди и жди, пока за тобой придут люди Трибунала. Когда они изящно переломают тебе руки-ноги и поставят железное клеймо, а потом — только потом! — снизойдут до того, чтоб отпустить тебе грехи, то ты поймешь, насколько здесь лучше!

— Лучше? Но надолго ли? Как только мы уйдем отсюда, то можем считать себя трупами. Посмотрите, что произошло с Жераром! А мы ничего не делаем, чтоб изменить жуткую судьбу! Мы лишь учимся контролировать свою магию на время пребывания в лагере.

— Не у всех и это получается, — пробормотала Тоня, сердито смотря на прожженные мешки зерна, которые вынесли из амбара.

Саттер ответил ей тем же взглядом и продолжил:

— Какой смысл в магии, если мы ни к чему не можем ее применить? Нам надо сражаться! Зачем сидеть и ждать от короля и епископов то, что мы можем взять силой? Мы способны пойти и показать врагу, как мы могущественны. Тогда они будут вынуждены выполнить наши требования. Мы заставим их отменить обряд отпущения грехов, заставим разрешить школы магии по всему Кайту, а не в этом богом забытом лесу. Я пришел сюда, потому что надеялся, что вы можете мне помочь. А теперь я потерял все, и вы не в силах вернуть мне нормальную жизнь!

— Будто ты единственный, кто лишился дома! — крикнула Атайя, чувствуя, что теряет власть над эмоциями, раздираемыми подобно паутине на ветру. — Я понимаю, через что тебе приходится проходить, как и всем здесь. Почему именно ты должен вызывать сострадание?

— У большинства собравшихся здесь людей не так много в жизни было, а я мог бы стать повелителем Элсби!

Атайя вмиг поняла, что избрала неправильную тактику.

— Меня не разжалобят твои утраты, Саттер. Из-за магии от меня отреклась семья, меня выгнали из дома, отлучили от церкви, хотя последнее — не такая уже великая потеря, — с горечью добавила она. — Я потеряла огромное состояние, даже моя нынешняя одежда — подарок короля Рэйки. Я проделала путь вниз длинней, чем ты, Саттер Дубай, и да, это тяжело… но я по крайней мере пытаюсь что-то сделать в жизни, а не ною, как жестока судьба. Да, был период, когда я впала в отчаяние, но это ни к чему не привело. В жизни нет справедливости, Саттер. Лорнгельды не заслуживают такого обращения от короля и Курии, однако мы ничего не изменим, если не станем стремиться к этому все вместе. И мнение людей о нас только испортится, если мы начнем поступать как дети дьявола!

Нависло молчание. Затем бунтарь сложил руки на груди в знак неповиновения.

— Я только требую одну буханку хлеба и пару монет.

Атайя устало протерла воспаленные от дыма глаза. Боже, помоги ему, он так ничего и не понял.

— Убирайтесь отсюда, — проговорила. — Все вы.

Принцесса окинула взглядом десятки колдунов вокруг него, остро сожалея, что больше не может им доверять. Однако безопасность всего лагеря важней, чем удовлетворенность нескольких недовольных лорнгельдов, и нарушители должны уйти ради блага остальных.

Она серьезно повернулась к Кейлу и Жерару.

— Возьмите пару человек и найдите их палатки. Заберите все, что им не принадлежит. Затем отведите их на опушку.

— Но куда нам идти? — спросил один из пойманных, явно обеспокоенный.

Очевидно, зачинщик не рассказывал им о будущем в лучах славы.

— Саттер — сын барона, — с сарказмом выговорила Атайя, — о чем он так часто напоминает. Учитывая его титул, епископ Люкин предложит вам по отдельной комнате.

По комнате пыток в подвале монастыря…

Саттер посмотрел на нее полным ненависти взглядом, как плохой рабочий, которого уволили раньше, чем он решил сам бросить место.

— Прекрасно, — заключил он. — Гоните нас прочь. Мы знаем достаточно заклинаний, чтобы защищаться. — Бунтарь повернулся к толпе зрителей. — Кто хочет пойти с нами? Кто хочет предпринять что-нибудь, вместо того чтоб гнить здесь до весны?

Атайя напряглась в страхе услышать одобрительные возгласы, но над просекой нависла мертвая тишина. У Саттера задергалось веко: он не был готов к подобному неприятию его идей. Когда дело дошло до выбора между привычными невзгодами и неизвестными страданиями, тем более что мятежников выгоняли без хлеба и денег, число единомышленников резко упало. Хотя кто-то все же выразил свою поддержку и отправился собирать вещи, большинство незаметно шмыгнули к себе в палатки, понимая, что сейчас не время для ссор и разлада. И, как надеялась Атайя, им собственное благосостояние дороже, чем Саттеру с его союзниками.

Самым неприятным для нее было искреннее удивление баронского сына, что его выгоняют из лагеря. Он и сам собирался уйти, украв ценные запасы, а теперь пришел в ярость, что его унизили прилюдно. Через час Саттера с дюжиной холостяков и женщин без семей повели на опушку леса и оставили там с твердым наказом не возвращаться.