Читать книгу - "Что случилось с Маргарет? - Нина Линдт"

Валерио усмехнулся и покачал головой.

— Потому что ты — Элиза. Ты — особенная уже этим. Девушка, которая свалилась на меня как снег на голову. Внезапная, легкая, как перекати-поле, непонятная. Чуть не умерла, оказалась потрясающе ловким воином, честно исполняла свою работу… и честно меня любила. Как я мог сравнить тебя с Маргарет? С ней я не пережил и тысячной доли того, что успел пережить с тобой за тот короткий период времени, что мы были вместе. Ты как метеор, Элиза. Как комета, которая появляется, предвещая перемены. Вот с чем я могу сравнить тебя.

— Поэтично, — усмехнулась я и отправила в рот ложку риса, чтобы не сказать лишнего.

— Прости меня. Я все время буду просить у тебя прощения. Прости, что из-за меня ты столько боли перенесла. Я пытался забрать тебя у жреца, но тщетно. Мне жаль, что все так вышло.

— Не жалей, Валерио. Не будь всего этого, я бы никогда не стала сильнее. Я столько слез пролила, столько сомнений пережила, столько предательств перенесла… Я закалилась, стала сильнее.

— Я все-таки надеюсь, что внутри этого воина, крепкого и уверенного в себе, до сих пор живет та потрясающая и невероятная женщина, что я помню.

Он сейчас издевается, да? Я перевела на него убийственный взгляд. Но маг не дрогнул. Ну и хорош же он, о боги. Идеально подходит для снежного пейзажа. Седая прядь — как снег, черные волосы — как вороны на снегу, что бегают вокруг в поисках добычи, синие, как небо, глаза. Как он вообще мог запасть на тебя, Сафонова? Да никак! Стоит ему захотеть, к его ногам магини штабелями падать будут.

Вот только прядь седая — из-за тебя, Сафонова. А не из-за Маргарет. А еще… он честно признается в своих ошибках, как настоящий воин. Он сильнее меня даже в этом.

Я сама не поняла, как моя рука протянулась к его волосам.

«А вдруг он признается, чтобы подкупить своей честностью?» — вдруг ядовитым шипом ужалила мысль.

Я резко отдернула руку и отвернулась.

— Этот рис ужасен, — встала я и выбросила остатки воронам. Быстрым шагом ушла прочь, подальше от него, к дракону. Меня вдруг затрясло от холода, от одиночества и какой-то странной обиды на саму себя.

«Что ты мужика мучаешь?» — Голос Яго ворвался в калейдоскоп коротких и противоречивых мыслей. Я постаралась сосредоточиться на разговоре с ним, вытесняя все остальное. Я — воин, я могу контролировать свое сознание.

«Не начинай, а? Сам знаешь, что мы с ним уже никогда не совершим ту же ошибку».

«Можно наделать новые».

— Знаешь, а давай лучше полетаем, крылья разомнем. Тебе проветриться надо, — сказала я вслух.

Дракон в моей голове захихикал, а сам выставил крыло, по которому я поднялась до сиденья. Он дождался, когда я пристегнусь, и поднялся в воздух.

«Давай побесимся! Хочу узнать самые крутые твои виражи».

Дракон взмыл вверх, ветер бил в лицо, а потом он стал то падать, то взмывать. Я визжала от радости и адреналина. Ящер уходил в штопор, переворачивался в воздухе, а я орала:

— Еще! Еще!

Забыв, что могу не драть глотку, а говорить с ним мыслями. Но молчание неуместно в таких аттракционах. Полностью доверившись тому, что по пояс прикреплена к сиденью, я даже спустя пять минут смогла отпустить поводья, поднять руки вверх. Я ощущала, как крепко сжимаю ногами сильное тело дракона, голова прояснялась, мысли и страхи, смутные горькие образы, задвинутые за край сознания и оттого причиняющие еще больше боли, исчезали, словно выдувались ветром и скоростью. Имир. Его восхищенный взгляд, когда он впервые раздевает меня, его прикосновение к груди, улыбка, когда он занимается со мной любовью. А потом слова предательства, его тело, переплетенное с Маргарет.

«Я не способна отпустить это так быстро! — вдруг испугалась я. — Оно мне нужно. Для ярости».

«Способна, Элиза. Отпусти эту грязь. Она тебе не нужна. Чистая ярость — это честная ярость в бою. Не место обидам. Отпусти».

Отпускаю…

— Я лечу! Я лечу!

И знаете… в тот момент счастье стало абсолютным. Я больше не боялась никого и ничего. Я стала самой собой, простила всем предательства. Стала свободной.

Оседлав ветер, воздух, облака, дракона… разве можно чувствовать еще горечь? Пепел разочарований полностью слетает с твоей души. Остается только полный детской радости визг, отчаянное наслаждение падениями и взлетами. Потому что, в сущности, наша жизнь и есть все это. И от нас зависит, наслаждаться полетом и виражами или трястись, вцепившись в бесполезные поводья.

Когда я слезла с Яго, то нетвердым еще шагом подошла к его морде и поцеловала.

Дракон, охренев, мяукнул:

«Ты чего?!»

«Я тебя обожаю, Яго! Ты волшебный и самый лучший дракон на свете!»

На морде дракона появилась клыкастая усмешка.

«А ты сумасшедшая, Элиза. Самое страшное, ты это знаешь и без меня».

Я засмеялась и пошла к Альфонсу и Валерио, которые наблюдали за нами в стороне.

— Что бы ни случилось, ребята, знайте, что я на вас вообще больше ни за что не злюсь, — блаженно улыбаясь, сообщила я им.

— Даже за танец? — спросил Альфонс.

Быстро же он соображает.

— Даже за танец, — согласилась я.

Валерио молчал, не зная, как реагировать. Потом прислушался к самому себе. Я уже знала, что он может видеть глазами умертвий. Немного жутковато, да. Но почему-то именно в моменты, когда он усилием воли, сконцентрировавшись, двигал армией зомби, во всей его фигуре лучились уверенность в себе, власть и мощь, которые не могли не восхищать. Я понимала, что Валерио Аминити давно мог завоевать все королевства, если бы захотел. Но он не был жесток или амбициозен. Его сила была разумной и спокойной. И это вызывало во мне уважение.

— Они здесь.

Значит, настал момент истины. Я переглянулась с ним.

— Готова? — спросил он меня.

— Всегда готова, — бодро отчеканила я и салютовала ему, хоть и знала, что он не поймет. Альфонс пошел к своей лошади, а мы с Валерио к драконам.

Сигнал тревоги уже раздавался по лагерю, и все в спешке надевали доспехи.

Я нервно поправила ремень. Меч только мешался, но мог пригодиться. Я взяла такую портупею, которую можно было отстегнуть моментально.

— Я не стану просить тебя не бросаться в эпицентр опасности и быть осторожнее, — сказал Валерио, когда я уже ступила на крыло Яго. Он поймал мою руку и нежно сжал ее. — Но я прошу тебя, береги себя.

— А ты — себя, — попросила я его. Из вежливости. И он отпустил меня, махнув на прощанье.