Читать книгу - "Наречённая ветра - Литта Лински"

Инослейв разглядывал Темный ветер. Тварь вызывала отвращение, но не страх. Должно быть, все запасы отведенного ему страха он растерял в подземельях, на подступах к этой проклятой пещере.

— Ты полон силы, западный ветер, — опять этот мертвый голос, не тревожащий тишину. — Эта сила чужда мне.

Ну, хоть что-то хорошее. Конечно, темной гадине будет чужда светлая сила Эвинол. В общем-то, на это только и надежда.

— Но не радуйся. Это не твоя сила. Чужая. И тебе она чужда так же, как мне.

Темный ветер говорил отрывочно, казалось, что речь ему непривычна и в тягость. Удивительно, что вообще это воплощение людской ненависти способно говорить и мыслить. Он ведь просто оружие мести — не более.

— Что ты знаешь обо мне, ветер? — чужие мысли словно вспарывали голову. — Кто ты такой, чтобы понять мою природу?

Он, что, мысли читает? Этого только не хватало! Но зато хотя бы не придется разговаривать вслух с безмолвным собеседником.

— Плевать мне на твою природу. Отпусти ветра!

— С чего мне их отпускать?

Чудище, напоминавшее гигантскую ожившую тень, не пробовало нападать. Не зная, чего ждать от твари, Инослейв не готов был напасть первым. Он решил попробовать договориться с Темным ветром, не теряя, однако, бдительности.

— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Тебя соткали люди из своей ненависти. Безумцы! Желая погубить нас, они навредили себе. Ты их оружие. Если судьба твоих создателей заботит тебя, ты отпустишь нас. Без ветров люди погибнут.

Глядя на мерзкое создание, трудно было поверить, что ему есть дело до судьбы людей. Темный ветер расхохотался… если, конечно, можно хохотать в полной тишине. Его жуткий смех лезвиями терзал голову Инослейва, заставляя корчиться, сжимая виски.

— Люди — не мои создатели. Они лишь помогли мне воплотиться в этом мире, тем самым обрекли на гибель мир и себя. Человеческая ненависть сгубила уже не один мир. Теперь пришла очередь вашего.

— Кто ты?

— Твой жалкий разум не уместит моей сути. Не стоит зря стараться. Ты думаешь разговорами отвлечь меня от битвы, западный ветер? Не старайся. Ты сможешь задать свои вопросы позже. У нас будет время поговорить. Твой мир умрет не завтра.

Инослейв успел собраться, но все же пропустил первый удар. Бесплотное тело обладало невероятной силой. Ветер отбросило на несколько шагов и ударило о скалу. Он не стал подниматься. Вести бой с таким созданием в облике человека — глупо. Он ринулся на чудовище, желая поглотить его, разорвать на кусочки.

Темный ветер тоже изменился. Он больше не напоминал тень с горящими глазами. Теперь он стал вихрем, вращающимся со страшной силой. Бесплотный для человека, для ветра смерч был вполне осязаем. Инослейв столкнулся с податливой, но плотной стеной темного воздуха. Стена чуть подалась под его напором. Инослейв ударил сильнее, вкладывая всю свою ненависть. Вихревая плоть упруго прогнулась, захватив часть потоков Инослейва. Западный ветер рванулся назад, но поздно. Раздвоенная реальность накрыла его. Одной частью своего существа Инослейв был в пещере и бился с врагом, другой — медленно вращался в смоляном коконе извечной пустоты. С трудом собирая разорванное сознание, он ударил снова… и ушел еще глубже. Так не должно быть! Он не может проиграть. У него много сил!

— Это не твои силы, — слова Темного ветра звучали лишь для половины сознания.

Второй же половине — той, что попалась в паутину твари, — было все равно, она не хотела бороться. Сдаться и застыть, стать частью вечности, растворившись во чреве Темного ветра, — вот к чему стремилась плененная часть Инослейва.

Почти бессознательно он вернул себе человеческий облик. Это помогло. По крайней мере, он снова был цельным — и телом, и разумом. Вернувшееся из плена сознание лихорадочно металось в поисках выхода. Как одолеть такую силу?

— Никак, — чудовище, вновь ставшее тенью, бесстрастно ответило на незаданный вопрос. — Ты не одолеешь меня чужой силой. Она не твоя. Ты не вправе ее использовать. Твое сознание и тело отторгают ее. Эта сила — как меч, который ты не можешь удержать в руках, не то что сразить им врага.

— Ну уж нет, тварь! Я смог до тебя добраться, значит, смогу и одолеть, — Инослейв выкрикнул эти слова, но они прозвучали слабо и жалко, поглощенные стенами пещеры.

— Не сможешь, — Темный ветер сделал шаг вперед.

Инослейв метнулся в сторону, но обнаружил тень у себя за спиной. Он отскочил, но вновь обнаружил чудовище перед собой. Как и положено тени, Темный ветер перемещался беззвучно и молниеносно. Откуда-то Инослейв знал, что нельзя позволить твари прикоснуться к себе, что это даже хуже, чем погрузиться в смерч.

Западный ветер метался, как проклятый, постоянно меняя форму. Он уже не надеялся победить, хотел лишь не попасть в ловушку. Надеясь отвлечь монстра хоть ненадолго, Инослейв вновь ударил силой Эви и попался. Черная зыбкая лапища схватила его за шею. Инослейв ждал боли или погружения в черную бездну безвременья, но вместо этого ощутил нечто иное.

Какое-то сладостное бессилие — темное, но манящее. Упоительное желание сдаться на волю победителя. Тело стало мягким и податливым, как тряпичная кукла. Это было странно, но приятно. А самым главным было внезапно пришедшее понимание. Теперь он понимал, как все устроено и какой в этом смысл. Понимал, что Темный ветер — безжалостная, но справедливая сущность, неизмеримо превосходящая любого бога, которого может сотворить воображение. Он бесконечно силен и вечен. Он погубил много миров, но лишь тех, чьи жители сами призвали его. Он много раз умирал вместе с гибнущим миром и воскресал, как только людская ненависть звала его в новый. Они все виноваты. Ветра — перед людьми, люди — перед миром. Он уравняет всех, заставив ответить за вину. Они понесут справедливую и заслуженную кару, отдав свои силы до капли тому, кого звали Темным ветром, но истинного имени и сути которого никому не дано постичь. Так будет правильно. Правильно.

Инослейв очнулся от звука падающих капель. Он ощущал какую-то неестественность и скованность положения. С трудом открыв глаза, ветер увидел, что его запястья пришпилены железными кольцами к скале.

— Поглоти меня бездна, — пробормотал он.

— Уже, — раздался слева знакомый голос; холод в нем остался прежним, а вот властности поубавилось.