Читать книгу - "Эвританские хроники - Олег Шелонин"

К полудню местные барды уже слагали вирши и оды в честь то ли сошедшей на них с небес, то ли вышедшей из моря благодати. Родились баллады, под которые славные жители города Свинуччо лихо отплясывали в кабаках.

А ближе к вечеру не осталось ни одной собаки, которая не знала бы, что в порту стоит лучший в мире корабль с лучшим в мире капитаном и принадлежит все это лучшему в мире купцу. Кабаки ломились от жаждущих убедить друг друга, что это именно так, а не иначе.

Кошмар начался, когда солнце пало за горизонт. Практически весь город, убежденный друг другом, скопился на пирсе, пытаясь прорваться на чудо-корабль. Поднятая по тревоге личная охрана «купца» с трудом сдерживала натиск толпы и как-то пыталась упорядочить очередь, ибо распаленные горожане готовы были заплатить бешеные деньги за то, чтобы отодрать от нового чуда света хотя бы щепочку и полчасика повисеть на вантах.

Соизволивший проснуться Дэйн благодушно дал добро, и потраченное на рекламу золото потекло обратно. Не прошло и часа, как трюм вновь был полон, а поток все не иссякал. Часть палубных надстроек пустили на щепки, повесили дополнительные веревки на рее, сократили время висения до трех минут, а цену за такое удовольствие повысили до трех мешков. Золота, разумеется… Все было бесполезно. Пыл горожан не угасал.

Корабль начал медленно погружаться. Дэйн понял, что пора что-то предпринимать, и не поленился оглядеться по сторонам. Взгляд его упал на дома зажиточных горожан, на корабли, стоявшие на якоре в гавани Свинуччо, экипажи которых трясли головами, наблюдая за развернувшейся перед ними картиной, и решение пришло само собой.

К утру первая часть его гениального плана была завершена. Вызвав корабельного мага, «купец» приказал настроить магический кристалл и выгнал его из каюты.

— Па-а-а, — зевая во весь рот, простонал он, — я тут насчет кораблей… штук пятнадцать…

— Прислать? Я ж говорил — не хватит…

— Да не. Принять. С золотом. Я тут случайно городок один портовый прикупил, ну и корабли заодно, что в порту стояли. Только вот осложненьице одно. Меня, понимаешь, зачем-то мэром избрали… единогласно…

— Как тебе это удалось? — прошептал потрясенный Литлер.

— Реклама, — зевнул Дэйн.

— Я всегда верил в тебя, мой мальчик, — уронил скупую мужскую слезу правитель Голома. — Отдыхай, сынок! Дня три у тебя в запасе еще есть.

Он ошибался. Не было у Дэйна трех дней! На каких весах можно взвесить любовь? А любовь, замешенную на ревности?

Чтобы долго не томить читателя, скажем одно: Натали ворвалась в Свинуччо буквально через час после описанных нами событий. Город словно вымер, погруженный в нирвану. Даже петухи на окраинах не орали, забившись в курятники.

— Где тут порт? — прорычала принцесса и кубарем покатилась по мостовой. Но тут же вскочила. Лошадь подняться уже не смогла.

— Где-то там, — неопределенно махнула рукой чиганка, не открывая глаз, и повторила кульбит принцессы. Ее лошадь тоже не выдержала.

Девицам повезло. Они так шустро выкатились из седел, что парнокопытные не успели их придавить.

— Теперь и так доберемся. — Распаленная погоней за коварным женихом, Натали перескакивала через разбросанные там и сям неподвижные тела, волоча за собой ворожею. — Куда дальше?

— Хр-р-р…

Чиганка спала на ходу.

— Тьфу! Придется аборигенов искать. — Натали огляделась. Завидев впереди слабое шевеление в переулке, рванулась в ту сторону и выволокла на центральный проспект первую относительно живую душу, оторвав ее от изгороди. Свинуччец блаженно улыбался. Ножки его пританцовывали, ручки подергивались.

— Где порт?

Свинуччец растопырил пальцы веером, повращал ими, убедительно кивнул головой, стукнул себя кулаком в грудь и попытался осесть на землю.

— Какой корабль самый лучший? — начиная потихоньку сатанеть, спросила Натали и так тряхнула свинуччца, что зубы его клацнули, а сам он внезапно ожил.

— Торговца, торговца, торговца Карабаса! — пропел абориген, выделывая ножками замысловатые па.

Этой информации для Натали было более чем достаточно. Она разжала пальцы и, перепрыгнув через рухнувшее тело, понеслась к морю, ориентируясь на слух. Шум прибоя был слышен издалека. Чиганка, мотавшаяся в кильватере, заставила себя разлепить глаза. И вовремя. Они были уже на пирсе.

— Покажешь капитану, — сунула ворожея свой магический амулет принцессе, — если пускать не будут.

Осесть ей принцесса не дала. Откуда только силы взялись? Перекинув руку проводницы через плечо, доволокла ее до сходней единственного в порту корабля, отцепила от пояса кошель и кинула к ногам матроса, перегородившего вход.

— Два места до Соломен, — не терпящим возражения тоном потребовала принцесса.

— Наин, — вежливо ответил матрос, получил каблучком пропыленных сапог в живот и плюхнулся в воду.

— Наин! — повторил его ошибку второй матрос, на свою беду тоже несший вахту. Этот пытался перехватить нахалку на середине трапа — и последовал за своим товарищем.

Только на палубе принцесса вспомнила, что у нее есть что-то типа пропуска и, пощадив боцмана, сунула ему под нос новенький магический кристалл ворожеи. Оттуда высунулась прилизанная крысиная физиономия Литлера.

— Фиг!

— Дайль! — вскинул руку в партийном приветствии боцман.

— Фиг!

— Дайль!

— Где тут свободная каюта?

— Фиг!

— Дайль!

Натали поняла, что каюту ей придется искать самой.

Свободных оказалось много. Закинув чиганку в подвесной гамак, принцесса присела на прикрученную к полу койку. В голове зашумело. Спать… Но сначала капитан… На Соломею… За коварным женихом и развратной амазонкой… Ух-х-х, они у меня…

Все-таки есть бог на небе! Наша история так и не завершилась бы, попади в пресловутый храм Пансифилеи не Кирилл, а, скажем, Натали. Даже во сне она была идеальным клиентом для Сайд ибн Салим аль-Бахили! Хотя и это не факт. У хозяина храма имелся великолепно развитый инстинкт самосохранения.

Но это все лирика. А вот на верхней палубе «Борзой акулы» лирикой уже не пахло.

Не успели мокрые вахтенные выползти на пирс, как их вновь смело в воду. По трапу зацокали копыта. Амазонки вихрем ворвались на корабль, слетели с седел, обрубили концы, растолкали команду и на всех парусах помчались к Соломее.

Матросы не возражали. Очень трудно возражать, когда около кадыка ерзает острый клинок. Только одного бесноватого девицы не тронули. К юродивым везде относятся с опаской, брезгливостью и долей уважения. А вдруг они и впрямь где-то рядышком с богом?

— Фиг! — орал бог.