Читать книгу - "Хроники Порубежья - Юрий Рудис"

— Ну, хоть так, — полегчало Митьке. — На богоугодное всё же дело. Хотя оружие своё надо иметь.

— Я там перемолвился кое с кем, — сказал Нечай. — Люди говорят, объявился какой-то воевода Воробей, с тысячей отборных порубежников. Все в стальной броне с головы до пят. Секут буджаков нещадно. Вот к нему мужики и подались.

— Что ж ты раньше молчал? А я всё гадаю, чего это их всех в другую сторону сдуло. Думал, это выступление дяди Вани на них так подействовало.

— Чего пустое молоть? Нам ведь в Речицу, а куда Воробью, того никто не ведает. Он своими замыслами ни с кем не делится. Найти его трудно, на одном месте не сидит.

— Что сделано, то сделано, — примирительно сказал Иван. — А я вот помечтал о том, что нам ещё сотворить предстоит. И что-то много получается. Поле непаханое. У них же тут, коллеги, ничего нет. То есть, натурально, ни хрена. Хоть шаром покати. Ни электричества, ни дорог приличных. Порох не изобретён. С письменностью, подозреваю, напряжёнка. Про почту, телеграф и мосты, вообще, молчу. Как говорится, придёт Ильич, а разводить нечего. Огорчится лысый. Не порядок!

— А оно им надо? — Даша неприязненно покосилась на натурального кузнеца. — Тут без пороха и телеграфа друг друга закапывать не успевают.

— Ни медицины, — длился скорбный список. — Ни авиации. Не говоря уж о таких простых, но необходимых даже самой дремучей барышне вещах, как прокладки с крылышками. Ничего, в общем. И тут, конечно, открывается широкое поле деятельности.

— Дядя Ваня, я чего-то не поняла, — Вера, в отличие от своей подруги, относилась к Ермощенко скорее с симпатией, поэтому, задавая свой вопрос постаралась придать голосу подчёркнутую мягкость и уважительность, чем, естественно, вызвала в большом сердце старого молотобойца ответное тёплое чувство.

— Чего ты не поняла, доченька?

— Про подкладки с крылышками, ты их как собираешься изготовлять в местных условиях? Из липового лыка плести, как лапти? Или ещё каким способом?

— Гм, — пошатнулся натуральный кузнец. — Гм. Гм. Это же своеобразный технологический процесс, все тонкости которого мне пока неизвестны. Но, упрёмся — разберёмся.

— Вы посмотрите, что он пишет, — возмутился Митька, снова заглянув в санины каракули. — Съели бурундука! Саня, я понимаю, ты — историк, а не биолог, но не бурундук это был, а барсук. И ели его не все, лично я пальцем не дотронулся.

— Ой, какие мы нежные, — саркастически сказала Вера. — Много там того барсука было. Такую мелочь немудрено с бурундуком спутать. Ничего в этом стыдного нет.

— Но для начала чего-нибудь попроще бы. Вот мельницы построим. Ветряные, водяные. Тут у них сразу производительность труда поднимется. Можем мы это сделать? — на секунду Иван задумался, словно взвешивая в уме свои и своих соратников возможности и, наконец, твердо ответил. — Можем. О, кстати! Демографический взрыв произвести, это — обязательно. Саня, ты там в своём талмуде зарубочку сделай, пожалуйста, что б за хлопотами не упустить.

— Что до демографического взрыва, то я — пас, — предупредила Даша, понуро глядя, как ветер закручивает и расшвыривает языки пламени, Саня потянулся за лежащей на земле веткой и бросил её в костер. — Маленький барсук, а жирный как бурундук. Чудно. Жалко соли не было.

— Сталеплавильные заводы, — развивал Иван свою программу. — Хотя бы один для затравки. Но тут уголь нужен. Мужики, вы впустую-то не ходите, по сторонам посматривайте, вдруг месторождение обнаружите.

Саня на миг оторвался от свой летописи. — Иваныч, уголь в шахтах добывают. Он под землёй находится.

— Ты, историк, лучше молча внимай, чтоб чего ненароком не пропустить из наших героических подвигов, с тем чтоб лучше донести до потомков, которыми мы являемся, светлые образы предков, которыми мы являемся тоже. Чтоб не получилось у тебя с нами, как с тем бурундуком, который был барсуком. Это в наше время уголь в шахтах добывали. Потому что с поверхности весь уголь уже сгребли предыдущие поколения. Но на данный момент мы их, поколения эти, фактически обошли на повороте, и получили в своё распоряжение не тронутые запасы полезных ископаемых. Потому, если кто увидит черные камни такие…

Но есть одна загвоздка. Кадры, вот что меня волнует. Для нормального большого скачка нужны квалифицированные кадры. А где их взять? Придётся обучать. Потянем ли?

Нечай, вот ты кем трудился, до нашествия, я имею в виду?

— Гончар я.

— Гончар это душевно. Горшки и миски украшают быт поселян. Но гончаров тут и без тебя по лесам бегает в избытке. А электриков и бетонщиков я что-то не замечал. Будешь первым электриком доисторической эпохи. Колумбом энергетики, типа Чубайса, но с мозгами. А там, чем чёрт не шутит, и на космонавта выучишься. Согласен?

— Да мне то что. Хоть груздем назовите, только в рот не суйте.

— Э, дядя Ваня, — мстительная улыбка осветила дашино лицо. — Типа Чубайса! С такими заходами тебя, пожалуй, ещё быстрей грохнут, чем Митьку, с его религиозным возрождением.

— Пусть! — ответил неустрашимый кузнец. — Тогда назовёте моим именем авианосец.

— Давай мы с начала лодью назовём твоим именем? — сказал Саня. — Ты, дядя Ваня, не обижайся, но уж на что Пётр Первый был великий реформатор, а с ботика начинал. Слыхал про ботик Петра Первого? А крейсер Петром Первым только через триста лет назвали.

— А лучше велосипед назвать, — добавил Митька, — сколоченный без единого гвоздя из наилучших берёзовых поленьев. Воздать, так сказать, по заслугам. Мне, однако, другое интересно. Сегодня барсук, а завтра кто? Нет, граждане, в самом деле. Может, он один на весь лес такой тупой был, а другие уж в руки не дадутся?

Саня постарался утешить друга. — Грибы еще есть, ягоды. Рыбу можно ловить.

— Но раньше всего поставлю кузню, — лицо Ивана озарилось. — В болоте если пошарить, можно руду железную найти, только подходящее болото подыскать. А чего, почва тут красноватая местами. Железо должно быть.