Читать книгу - "Кардинал. Книга 1 - Даррен Шэн"

– Амнезия?

– Наверное. И еще, видимо, состояние бреда. Не знаю, кем я был здесь, но чувствую, что у Мартина Робинсона маловато общего с Капаком Райми – так меня звали в городе. Ди, я был плохим человеком? Участвовал в темных делах?

– Нет! – Она изумилась. – Нет, что ты! Ничего подобного.

– Точно?

– Абсолютно. – Она принялась покачиваться в кресле, собираясь с мыслями. Ей всегда думалось лучше в кресле-качалке. – Ты родился не здесь, не в этом доме, но ты здесь вырос. Это было родовое гнездо, замок Робинсонов. Родители обращались с тобой как с принцем, однако при этом воспитали тебя вежливым и понимающим. Ты был очень милым ребенком. Ты меня на восемь месяцев старше, но мы попали в один класс, и родители наши тоже дружили. Ты смеялся над моей прической и одеждой – у мамы был жуткий вкус, она меня одевала так, как даже кукол не одевают, – а я тебя дразнила за кривые зубы.

– У меня были кривые зубы? – За неимением детских воспоминаний я привык к себе теперешнему, и мне как-то не приходило в голову, что я с возрастом мог, как и все нормальные люди, сильно измениться.

– Не такие уж кривые. Торчали совсем чуть-чуть, но ты очень стеснялся. Пара шуток про Багза Банни, и все, ты в истерике. Потом миновала доподростковая фаза, когда мы вообще друг друга не замечали. Я водилась с девчонками, ты – с мальчишками. Года три-четыре так прошло. В четырнадцать у нас открылись глаза, и вскоре мы уже встречались вовсю. В семнадцать мы обручились. – Ди пожала плечами и начала раскачиваться чуть быстрее. – Глупо, наверное, но мы были влюблены и хотели доказать, что любовь будет длиться вечно. Но мы не собирались нестись под венец сломя голову. Решили подождать до окончания колледжа. Мы разъезжались учиться в разные города – ты еще сказал мне потом, годы спустя, что думал, у нас все закончится в первые же месяцы. Поэтому ты и сделал предложение – казалось, что это не всерьез и до женитьбы так и не дойдет.

– Нет! – рассмеялся я. – Я не мог быть таким ветреником.

– Еще как мог. – Ди тоже рассмеялась. – Но мы выдержали. Пару раз пробовали сходить налево, но ни тебе, ни мне не понравилось, и каждый раз при встрече мы влюблялись заново. Поэтому в конце концов мы осознали, что это и есть настоящая любовь, от которой спасения нет все равно, и через несколько месяцев после выпуска связали себя узами брака, став мистером и миссис Робинсон. – Она скорчила гримасу. – Это единственное, что омрачало радость, – называться миссис Робинсон. Даже в газете пошутили, когда публиковали нашу свадебную фотографию, чтобы ты на всякий случай поглядывал, нет ли где Дастина Хоффмана[7].

Я попытался вспомнить нашу свадьбу, представить Ди в подвенечном платье, солнечное небо, переполнявшее меня счастье. Ничего в душе не откликнулось.

– Наверное, наши родители радовались, – предположил я.

Ди вздохнула, и я понял, что ответ будет печальный.

– Твой отец умер, когда тебе было шесть… – Тяжелая утрата. Но поскольку я совершенно не помнил отца, для меня это известие ничего не значило. – Вот тогда ты всерьез занялся теннисом.

– Теннисом? – заинтересовался я.

– Ты отлично играл. Тебя учил отец, пока был жив. И после его смерти ты ушел в теннис с головой. Он часто повторял, что ты переплюнешь Борга[8]со временем, и ты кинулся оправдывать надежды. Подумывал уйти в профессионалы, но решил все-таки получить образование. Не хотел класть все силы на спортивную карьеру, где у самых лучших после двадцати песенка спета. Ты продолжал играть, но для собственного удовольствия. И выиграл уйму любительских соревнований.

Вот почему я показал такой класс там, в городе.

– А мама? – спросил я.

– Она умерла, когда ты учился в колледже. На втором курсе. Сердце. Оно у нее уже давно барахлило. Мы еще и поэтому поженились так рано: у тебя был дом, где мы могли бы поселиться, и ты остался один в целом мире. Неужели совсем родителей не помнишь?

Я покачал головой:

– Только имена. Мать. Отец. Смысл. Но не их самих. Значит, мы въехали в этот дом и счастливо зажили вместе?

– Да. Иногда мы ссорились из-за крыши – она тогда еще была крыта соломой, – а еще из-за плиты, окон и дверей. Дом требовал ремонта, но ты не хотел ничего менять. Хотел сохранить его как есть, из-за сентиментальных воспоминаний. – Ди отпила чай. – Я осталась здесь, когда ты… тебя не стало. Во-первых, потому что уйти мне казалось предательством. Во-вторых, я тоже прикипела к этому дому душой. Он такой… им проникаешься. Ты меня сам об этом предупреждал, говорил, что когда-нибудь и мне будет так же ненавистна мысль о ремонте и переменах, как и тебе. Я фыркала недоверчиво, но ты оказался прав… Мы оба работали здесь, в городе, – продолжала она. – Ходили пешком, иногда ездили на велосипеде, если пешком было неохота. Машиной не обзавелись. И даже водить не учились: я – потому что всегда терпеть не могла машины, а ты… твой отец погиб в аварии. Я любила эти пешие прогулки: рано утром туда, вечером, после работы, обратно.

– Где мы работали?

– Я – в турагентстве. А ты учителем.

Я ошарашенно моргнул. Из мистера Чипса[9]в Аль Капоне? Ничего себе смена деятельности. Теперь понятно, почему в обрывках воспоминаний всплывали галдящие дети, но представить себя учителем все равно было выше моих сил. Хотя… если вспомнить, как терпеливо и внимательно я обращался с Кончитой…

– Учителем чего?

– Физкультуры. Ты мог бы преподавать и в университете при желании, но тебе нравилось в школе. Меньше нагрузки, никакой общественной деятельности. Так мы жили год за годом, купаясь в своем счастье, никуда не деваясь и не меняясь. Планировали наплодить полный дом детей, но не торопились, понимая, что времени еще вагон. Мы ведь рано поженились, хотелось пожить сперва для себя. Но у нас уже шли серьезные разговоры о детях, когда… – У Ди сдавило горло, по ее лицу прошла горестная тень. – Мы собирались расширяться, затеяли приделать пристройку – иначе тут едва хватит места троим. Подбирали строительную бригаду, уже почти… как вдруг ты…

Ди старательно избегала неприятного упоминания. Осекалась, обрывала фразу, тянула до последнего. И дотянула. Обходить мое исчезновение больше не получалось. Как ни мучительно, я должен знать, каким образом Кардиналу удалось прибрать меня к рукам.

– Ты точно хочешь слушать дальше? – выдавила она севшим голосом.

– Да. Мне надо знать, Ди. Все.

– А сам ты не помнишь? – Она взглянула на меня с мольбой. – Попытайся, Мартин. Ты должен помнить. Такое важное… – Я с безнадежным видом покачал головой. – Ладно. – Она вздохнула, сдаваясь. – Значит, мы почти каждый день ходили пешком в город. Зимой закутывались в шубы и топали, как пара эскимосов. Тогда была не зима, но день стоял холодный, поэтому мы надели меховые куртки. Поцеловались на прощание, как всегда. Я пошла к себе в офис, ты – в школу. У тебя была спортивная гимнастика третьим уроком. Ты ее очень любил, особенно прыжки через коня… – Голос Ди сорвался, по щекам побежали слезы. – Пожалуйста, Мартин, можно я дальше не буду?