Читать книгу - "Удар змеи - Александр Прозоров"

В принципе, повозка для дальнего пути была удобна, позволяла останавливаться где угодно и не тратиться на постоялые дворы. Вот только ехать в ней от Москвы до Великих Лук пришлось целый месяц.

В день их приезда случился первый снег. Он сыпался всю ночь, налипая на ветви, крыши, оглобли и стволы деревьев — но на земле и стенах не задерживался, стремительно стекая светлыми капельками. Они собирались, собирались — и на рассвете стали вязкой глинистой кашей, превращающей дороги в липкое месиво. В такие дни без крайней нужды отправляться в путь не следовало — но обитатели усадьбы Лисьино никуда и не собирались. Днем Андрей и старшие холопы учили новеньких обращаться с оружием, объясняли, что такое пищаль и чем хорош бердыш, вечером тратили время на пирушки или молитвы, в зависимости от того, сколь убедительной бывала Полина в своих доводах.

К середине месяца ночные заморозки стали дотягивать до самого вечера, отвердевшие дороги сделались проезжими, и чета отправилась навестить прежнюю семью Полины, князей Друцких. Но неудачно: те находились в отъезде, приглашенные на свадьбу кого-то из дальних родственников в Бергене. Зато когда супруги Сакульские вернулись — на ступенях крыльца их дожидался извечно лохматый, с всклокоченной бородой, пышными усами и разросшимися на все щеки бакенбардами Пахом.

— Дядька! — обрадовался Андрей, кинувшись к нему. — Без тебя как без рук.

— Бросил меня, княже… Запер в Луках, сам…

Зверев, не дослушав, сгреб его в объятия, начал тискать, трясти:

— Вернулся, дядька, не пропал. Как здоровье-то? Больше не крючит? Отогрелись кости-то за лето?

— Отогрелись, — смягчился старый холоп. — Боле не прихватывает.

— Ну, тогда от меня больше ни на шаг! — потребовал от воспитателя Андрей.

— Ни на шаг, — буркнул дядька. — А сам бросил…

Но на этом его обида, кажется, исчерпалась. Пахом был уже достаточно стар, чтобы различать пустой каприз и заботу о захворавшем соратнике.

* * *

Когда заморозки окрепли и ручей прихватило ледяной коркой, Зверев, собрав угощение, отправился на болото к Лютобору.

Древний чародей встретил его у входа в пещеру, щурясь на низкое зимнее солнце.

— Здрав будь, мудрый волхв, — с деланным весельем приветствовал его Андрей. — Сегодня у тебя будет пир. Наверняка ведь, как сырость началась, никто сюда пробраться не мог? Ну так теперь можно душу отвести.

— Тебе сказать, зачем ты пришел, чадо? — ласково поинтересовался колдун, не приглашая гостя внутрь. — Ты хочешь узнать, как избавиться от той заразы, что сам же впустил в свою душу.

— Мне вполне хватит ответа, как справиться с головной болью, Лютобор, — опять попытался отшутиться князь.

Но кудесник шутки не принял.

— Она ест тебя изнутри, — сказал он. — И вскорости сожрет полностью. Ты должен был убить ее, но не смог. Она оказалась сильнее. Мне жаль, чадо, но силы мои и надежды я отдавал тебе зря. Она сожрет тебя, ты не сможешь исполнить своих клятв. Пророчество зеркала Велеса осталось в силе.

— Так помоги остановить эту дрянь!

— Ты сам выбрал этот путь, чадо, сам впустил ее. Не знаю, зачем. Ибо узы кровного братства разорвать способна только смерть. Твой побратим обретет свободу, а воля вернется к нему, едва только ты умрешь.

— А если умрет он?

— Твой брат далеко, очень далеко. Я это чувствую. Тебе не дотянуться до него, чтобы убить. Но его воля уже внутри тебя и творит свое дело. Не знаю, ради чего ты решил отдать свою жизнь. Надеюсь, твой выбор этого стоил.

— Проклятие! — Такого приговора Андрей не ожидал. — И сколько мне осталось жить?

— Ты здоров и крепок, чадо. Ты сможешь выдержать еще год, два. Может статься, даже три. Но это черное нутро сожрет тебя все равно. Оно питается тобой, и поэтому сил у него всегда в достатке. Оно не остановится, пока ты жив, и обретет свободу с твоей смертью.

— Или его смертью…

— Или его, если тебе станет легче от подобного знания. Не огорчайся, чадо. Я благодарен тебе. Перед последним часом ты подарил мне хоть немного надежды. Пожалуй, я уйду через Калинов мост вместе с тобой. Ибо созерцать здесь будет уже нечего. Только боль, кровь и страдание.

— Не торопись, мудрый волхв, — многозначительно улыбнулся Зверев. — Поверь, еще до весны моего проклятого побратима ждет очень и очень неожиданный сюрприз.

* * *

Войска для похода на Крым начали собираться у Великих Лук еще с Рождества.[21]Как водится, первыми прибыли полки из самых дальних уделов: с Нижнего Новгорода, Вологды, Галича, Мурома, Касимова. Те, кто двинулся раньше всех и дал себе запас на случай превратностей дороги. Затем стало подтягиваться ополчение Переяславля, Тулы, Устюжны, Москвы. Широченное предполье, окружавшее не такой уж и маленький город Великие Луки, на глазах превращалось в тесный, многочисленный лагерь. А все подходившие и подходившие силы были вынуждены ставить палатки и юрты уже под кронами ближних лесов, вырубая на дрова мешающие деревья.

Из Москвы медленно подтянулся пушечный обоз, управляемый князем Репниным. Его сопровождало несметное количество служилых татар — сотен шестьдесят, не меньше. Ногайские всадники сторожили запасы пороха, ядер, сами пушки, уезжая дальними дозорами чуть не на день пути вперед и в стороны и возвращаясь назад. Этот обоз возле Великих Лук даже не остановился — пополз дальше по Пуповскому шляху. На следующий день точно так же поступили московские стрельцы, числом раза в полтора превышавшие татар.

— Нормально, Пахом, — поделился с дядькой удивлением князь Сакульский. — Вроде бы как я должен всей этой ратью командовать. А меня ни о чем даже не спрашивают.

— Как государь приедет, так и повелит, кому служить, кому приказы отдавать, — утешил его холоп. — Еще, вспомни, свара какая случается, как местничество делить начинают. Вот приедет Иоанн Васильевич, тогда усе и начнется.

Но и царский эскорт из пятидесяти сотен «опричной тысячи» тоже не задержался в общем лагере, сразу помчался дальше по широкому тракту. Только боярин Афанасий Вяземский, свернув к городу, проскакал округ, выкрикивая приказ царя: идти вслед за ним под командой поместных воевод. Это означало — воевод, собравших и приведших ополчение.

— Дурдом, — только и смог высказаться Зверев. — Без команды, без плана, без цели, без руля и ветрил…

Дальше развивать свою мысль он не стал, ибо оскорбление царского величества способно выйти боком, даже если твоих слов не слышит никто.

Зато князь Сакульский смог позволить себе небольшую вольность, недоступную пришедшим издалека служилым людям: завернув в отцовскую усадьбу, он напоследок поспал в нормальной постели и поел достойно знатного человека. И только потом, взяв заводных коней, кое-какой припас, оружие и двадцать холопов, двинулся вслед за собранной со всей Руси армией, что исчисляла в себе не меньше пятидесяти тысяч человек и тянула за собой пару сотен крупнокалиберных осадных пушек. Ратная сила получилась столь велика, что, даже опоздав с выступлением на два дня, Андрей все равно оказался не позади, а в ее арьергарде. Причем далеко не в хвосте.