Читать книгу - "Возвращение мертвеца - Лилит Сэйнткроу"

Я кашляю. Время наконец оживает. Я слышу вой сирен.

Потом мне говорили, что все это заняло всего несколько секунд. Волоча за собой меч, я подползаю к Джейсу и обнимаю его.

– О боги…

Мой голос звучит совсем тихо – я растратила почти всю свою демонскую энергию.

Блестящие голубые глаза Джейса смотрят задумчиво, татуировка на щеке неподвижна. Его тело кажется таким легким в моих руках демоницы. Слишком легким – ибо горло и живот Джейса распороты одним ударом ножа.

Я слепо, отчаянно пытаюсь собрать энергию, мои кольца сверкают, но уже поздно. Джейса больше нет. Порой даже некромант не в силах оживить умершего, особенно если у того распорот живот или перерезано горло. Мы, те, кто вхож в царство смерти, способны излечивать смертельные раны, но исцелить Джейса я была уже не в силах.

Я задыхалась от мерзких, влажных запахов бойни. Тело Холлина Сьюкроу лежало внутри наспех начертанного круга; глифы пожирателя слегка шевелились, все вокруг было покрыто тонким слоем быстро разлагающейся эктоплазмы, испускающей легкий дымок. Глифы получились совершенно кривыми, неровными – видимо, у Холлина тряслись руки.

А возле него стоял человек, чье лицо показалось мне странно знакомым. Если бы я перелистала свой школьный журнал, то увидела бы это лицо, вернее, его более молодую версию.

Под фотографией стояла подпись – «Келлерман Лурдес».

И тогда я поняла, что я увидела, хотя мои глаза и были залиты слезами. Я увидела тощую как палка фигуру директора школы Мировича; он стоял, уперев руки в бока, четко вырисовываясь на фоне ядовитого голубого света ауры Келлермана! Я почуяла его запах.

По рукам текла кровь и какая-то жидкость.

– Джейс, – прошептала я.

Его голова бессильно свисала, горло было разрезано до самой сонной артерии; разрез был очень тонким и ровным, он явно был сделан не клинком. Плоть разошлась, как вода; был хорошо виден темно-красный пищевод и ярко-белые шейные позвонки.

Меч Джейса, перекрученный, как штопор, выпал из его руки и со звоном покатился по земле. «Джейс». Моя татуировка загорелась огнем, когда я вобрала в себя всю энергию, какую смогла собрать. Комната содрогнулась и застонала.

С полок полетели книги, от моего «киа!» вдребезги разбилась стеклянная утварь, остаточная энергия директора и Келлера разлетелась на мелкие осколки. Собрав всю энергию до последнего эрга, я сделала то, что должен делать каждый некромант, – начала вытаскивать из царства смерти душу умершего, одновременно пытаясь восстановить изуродованное тело.

Оно начало излучать свет. Я видела его – сверкающий след, который оставляет душа, покидающая тело; последний след умирающих нервных окончаний. Вокруг меня поднялись голубые хрустальные стены, изумруд на щеке вспыхнул ярким огнем, осветив все вокруг, и я оказалась на мосту, перекинутом через пропасть.

«Джейсон!»

Задыхаясь от слез, я громко выкрикивала это имя, и прозрачные стены отвечали мне глухим гулом, а потом мне явился бог смерти.

Анубис медленно подходит к самому краю пропасти. Он виден полностью - обсидианово-черный, покрытый гладкой сверкающей шкурой. На его церемониальном набедреннике играют отблески света от золотых украшений и драгоценных камней; его ошейник широк и также украшен драгоценными камнями. Узкая собачья голова бога слегка склоняется - он смотрит на меня безжалостными, равнодушными глазами, черными глазами, в которых отражается голубой прозрачный свет. Он стоит на краю моста, ведущего в царство смерти, моста, через который я переходила столько раз, чтобы вернуть душу в мир живых.

Его руки скрещены на груди. В одной он держит церемониальный цеп, в другой - пастушеский посох. Своей волей он останавливает меня на мосту; я одета в белую хламиду почитателей бога, мои смуглые ноги босы. «Пожалуйста!» - отчаянно кричу я, собрав всю свою волю - магическую волю, пользоваться которой я училась всю жизнь; ту волю, которая позволяла мне восполнять запасы энергии, ту волю, которой должен уметь пользоваться каждый, кто применяет заклинания От своего отчаянного крика я едва не задыхаюсь; у меня призрачной тени, болит несуществующее горло. «Пожалуйста, нет! Нет! Я отдам тебе все, что ты хочешь, пожалуйста, мой господин, мой бог, не забирай его у меня!»

Бог смерти смотрит на меня, свою дочь, свою верную служанку, и качает головой.

Босая, не думая о том, как выгляжу, я пытаюсь сломить его непреклонную волю. Я предлагаю ему все; свою жизнь, свои услуги, каждый эрг своей энергии, тепла и любви, которые у меня остались. Я бы никогда не дала Джейсу того, что было ему нужно, но оставить его в царстве смерти… нет, никогда. Я упрямо повторяю и повторяю свои мольбы, и тогда, впервые за все годы, мой бог колеблется.

Потом он протягивает руку и касается своим пальцем моей головы. За освобождение от смерти нужно платить. Готова ли я к этому? Об этом ли он спрашивает меня?

«Я сделаю все, что ты скажешь, -шепчу я. -Я отдам тебе все, что у меня есть, все, что ты у меня попросишь».

И смерть вновь раздумывает. Когда я вижу отказ в его вечных, бездонных глазах, я вновь пытаюсь бороться. Моя щека горит, изумруд сверкает, отгоняя от меня белое пламя вечности. Вновь и вновь струны моей психической энергии едва не рвутся…

Меня отбросило назад, выкинуло из пространства между двумя мирами; захлебываясь от рыданий, задыхаясь, я вернулась в свое тело. Прижимая к себе мертвого Джейса, я, запрокинув голову, заходилась от немого крика, который рождался во мне, как рождается вспышка во время ядерного взрыва. Я все еще кричала, когда приехали копы, кричала, когда Гейб пробилась ко мне сквозь мои крики, несмотря на то, что от удара звуковой волны у нее пошла носом кровь. Упав рядом со мной на колени, она обхватила меня руками, отдавая мне свое человеческое тепло, пока я, на миг освободившись от своей демонской силы, рыдала у нее на плече. Я вопила и вопила срывающимся человеческим голосом, прижимая к груди дышащее, живое человеческое тело. Дышащее – да. Живое – да. Но мне не нужно было объяснять, что в нем уже не было души. Демоническая сила позволила мне полностью исцелить тело Джейса Монро, совершив чудо, достойное лучшего из седайин, но душа Джейса Монро покинула меня навсегда.