Читать книгу - "Твое… величество! - Галина Дмитриевна Гончарова"

— Мой император, я приказал сделать выписки, если ты позволишь…

— Позволю. Давай их сюда.

Жрец с почтительным поклоном протянул императору свиток, и после милостивого кивка почти вылетел за дверь.

Мушаши пробежал глазами по ровным строчкам иероглифов.

Все то же самое, что он и предполагал. Все то же самое…

Так что главнокомандующему Ишуро он приказ отдавал уже намного жестче. Но главнокомандующий и не растерялся.

— Мой император, я прошу разрешения на ложь.

— Ложь круглоглазым, утратившим веру, и так не может считаться ложью.

— Это так, мой император. Но нашим людям, возможно, придется сказать, что они бежали из Шагрена, спасаясь от Твоего гнева.

Мушаши обдумал этот вопрос.

— Пусть так. Я заранее прощу им любую ложь, если они привезут мне дитя Многоликого.

— Я понял, мой император. Если ты позволишь, я пойду отдавать приказы. И дам отчет, когда все будет готово.

— Иди, Ишуро. Иди и помни, второго шанса у нас не будет.

— Я помню, мой император. И готов отвечать своей жизнью и душой.

— Жизнью своего рода, Ишуро.

— Да, мой император.

Ишуро отдал честь, развернулся и вышел. А Мушаши приказал никого не пускать, спрыгнул с трона и заходил по комнате.

Свиток он теребил в руках.

Были вещи, о которых знали только император и храм. Были.

Одну из этих вещей тщательно скрывали от обычных шагренцев, потому что она могла пошатнуть их мировоззрение. Вся суть Шагрена строилась на повиновении. Младший повиновался старшему, нижестоящий — вышестоящему. И первым был император Шагрена.

Это был порядок, благословенный Многоликим, Им дарованный и утвержденный.

Но…

В храмах молчали о том, что народ Шагрена долгое время был лишен благословения Многоликого! Был лишен, сейчас лишен, и это продолжается.

По преданиям, во времена оны, император Шагрена сделал что-то такое, за что его покарал Многоликий. Явился к императору и отнял свое благословение.

Ладно-ладно, император Мушаши знал, и что было сделано и зачем, и искренне считал, что цель оправдывает средства. Все для величия Шагрена.

Видимо, Многоликий считал иначе.

С тех пор поля Шагрена неплодородны, воды вокруг Шагрена бедны рыбой, а люди…

Император знал, что происходит. Народ Шагрена вымирает. Просто — вымирает. Из года в год у них рождается все меньше детей, из года в год население Шагрена сокращается.

Это проклятье Многоликого.

Но есть способ и его снять.

Только для этого нужно Дитя Многоликого. Первый за столько времени человек с Его благословением! Он должен быть принесен в жертву совершенно особым образом, и тогда проклятье будет снять, а Шагрен воспрянет и возродится. И займет, наконец, подобающее ему место.

Об этом знали все императоры.

Только вот повезло Мушаши. Если все сделать правильно, именно при нем Шагрен начнет возрождаться! А он войдет в историю, как Мушаи Возрождающий! Или Мушаши Обновитель!

Впрочем, это уже потомки придумают.

А он, как император, позаботится, чтобы они были. И для этого принесет в жертву кого угодно. Сколько угодно!

Хоть сто человек!

Неважно, ребенок это, женщина, мужчина — этот человек стоит между Шагреном и его величием. Значит, у него только одна судьба…

Мушаши смотрел в окно и думал о своем грядущем величии. Или о величии Шагрена. Впрочем, для императора это было одно и то же.

Глава 12

Кто бы сомневался, не успела Мария в свои покои зайти, а кто-то уже сказал королю. И тот прислал слугу.

— Ваше величество, его величество приказывает вам явиться к нему.

— Когда?

— Сейчас, ваше величество. Незамедлительно.

Мария осмотрела себя.

Какая она умница!

Можно сидеть и гордиться собой, потому что Мария настояла на ма-аленькой такой задержке. На два часа, в таверне под самыми стенами Рента. Чтобы все поели спокойно, а она еще и искупалась, и волосы уложила, и платье поменяла. Они же по столице поедут, и по дворцу пойдут, и по закону подлости кто-то их увидит… это ж классика жизни!

Идешь ты чучундрой похмельной, мусорное ведро с утра выкидывать — тут тебе и бывший любовник на мерседесе встретится. Или прекрасный принц рядом проползет! Обязательно.

А вот когда ты в норковой шубке, накрашенная и хорошенькая донельзя — куда только этих гадов мимо проносит? Нет ответа…

А потому Мария выглядела хорошо. За полчаса проезда по столице с ней ничего страшного не случилось, и алое платье не запылилось, и белое нижнее платье ни единого пятнышка не получило.

Из зеркала на нее смотрела красотка… Мария себе дала бы лет тридцать. Может, и поменьше. Вот что значит отдых, прическа и одежда!

Какая уж там была прежняя Мария, неизвестно, но вот со вкусом у нее было… сложно.

Мария поняла это, когда просмотрела унаследованный от предшественницы гардероб. С такой внешностью а-ля Кармен, надо было носить сочные и яркие цвета, а не бледные и нежные пастельные оттенки, которые делали ее кожу печально желтой и тусклой. Нашлось только два платья, которые ей по-настоящему были к лицу. Вот это, цвета густой пьяной вишни, и второе, темно-лиловое, расшитое золотом. Ну, золото было лишним, но платье Марии шло. И алый цвет тоже.

Мария подошла к зеркалу, покусала губы, чтобы те были поярче, и поправила маленькую золотую корону, закрепленную в волосах.

Хороша?

Восхитительна!

Как говорила Мэри Поппинс — само совершенство! А кому не нравится — обращайтесь, яда у совершенства на всех хватит.

А теперь грудь вперед… простите, груди у этого тела почти нет! Ну, тогда нахальство — и вперед. Тоже подойдет! Нахальство у Марии полноценного десятого размера!

Женщина подмигнула дочке, сунула в маленькую сумочку ценные бумаги, и направилась к выходу из комнаты.

Свита?

Придворные дамы?

Мария об этом не подумала, а вот эрра Розабелла шатнулась наперерез.

— Ваше величество, одна…?

— Мой супруг больше никого не приглашал, — остановила ее Мария.

И поплыла по коридору. Змеи, если что, отлично плавают!

* * *

Штирлиц идет по коридору…

Дави, не дави в себе «Семнадцать мгновений весны», они прорастают. И заставляют улыбаться.

И где ж у нас Мюллер? Или Борман?

Мария даже не удостаивала взглядом придворных, которые попадались ей навстречу, а было их подозрительно много. Интересно, что это такое их разобрало?

Хотя нет, неинтересно. И так все ясно, великое Любопытство обуяло. Именно так, с большой буквы.

А то ж! Жила-была королева, потом поссорилась с милейшей Дианочкой, а потом и вовсе в монастырь уехала. А может, не уехала, а ее король пристукнул по-тихому и в саду закопал?

А может, навсегда уехала и больше не вернется?

Варианты