Читать книгу - "Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец"

– Некромагия, ужасная хозяйка! Методикасращивания плоти! Еще эту технику называют: «дорогая, помолчи немного»! –шепнул Ирке Антигон.

– Простите, что прервал вашего пажа…Обряд наполнения магией занимает не менее часа. У нас этого часа нет. Скороздесь будут боевые маги. Глиняный Пес рядом. Надо уходить! – сказал фееБагров.

– Тут защитные руны! Здесьбезопасно, – упрямо возразила Трехдюймочка.

– Это ложное представление. Ткань мировпостепенно растягивается. Это может означать все что угодно. Темпоральноесмещение, расширение параллельного мира или даже то, что в комнате собралосьслишком много магов. Однако более вероятно, что Пес уже близко. В запасе у насминут двадцать, не больше.

Ирка вопросительно оглянулась на Антигона. Тотдвусмысленно шмыгнул носом, показывая, что лично он ничего подозрительного необнаруживает. Однако в интуиции Багрова тоже сомневаться не приходилось.Трехдюймовочка вздохнула и стала быстро собираться.

Эдя страшно замычал, этим древним коровьимспособом требуя внимания к собственной персоне. Он мычал так громко ипротестующе, что остальным невозможно было разговаривать.

– До чего упорный! И что с ним сделаем:отнимем дыхание или вернем речь? Кто голосует за то, чтобы отнятьдыхание? – спросил Матвей.

Трехдюймовочка мстительно подняла палец.

– Я! – пропищала она. – Онспутался с моей сестрой. Согласился стать ее великанчиком, дуся противная!

Антигон посмотрел на фею и тоже поднял руку.

– Два голоса, чтобы отнять дыхание. А ктоза то, чтобы вернуть речь? – спросил Матвей. Сам он, как распорядитель, отучастия в голосовании уклонился.

Ирка, которой было жалко Эдю, проголосовала занего.

– Два против одного. Вот уж неожидал! – с сожалением сказал Багров, начиная поднимать правую рукуиспытанным движением некромагов. Примерно с таким же изяществом поднимал свою тросточкуего коллега с фамилией, в которой одна часть колотила другую.

– М-м-м-м-м-м-м-м-м! Ме мамо мемяумимамь! – страдальчески замычал Хаврон.

Ирка сердито сгребла Антигона за шиворот.

– Антигон! А ну, мелочь кровожадная! Зачто ты голосовал? – рассердилась она.

Потомок русалки снова поднял руку, на этот разлевую, но и правой не опустил.

– Сдаюся я! – сказал он.

– Как это? Ты что, кикимор, и за ипротив? Так не бывает, – рассердилась фея.

– Я голосую «за», потому что хочу против.И вообще тут ужасно кошмарный и кошмарно ужасный случай! Я запутался! –заявил Антигон и опустил обе руки.

Матвей Багров задумался.

– Два против двух. Если совсем лишитькикимора голоса – один против одного. Значит, решать мне! – сказал он ивеликодушно вернул Эде речь.

– Только пользуйтесь ею оченьдозированно, чтобы я не передумал, – предупредил он.

Обнаружив, что губы его расклеились, Эдясобрался было что-то вякнуть, но благоразумно сдержался. Лучше быть говорящиммолчуном, чем немым болтуном.

– Пес уже рядом? – спросила Ирка.

– Да.

– А не получится так, что, оказавшисьздесь, он услышит твой запах и догадается, чей он?

Багров кивнул.

– Не исключено. Прежде чем покинутьквартиру, я постараюсь замести следы.

Первым на лестницу прошмыгнул Антигон, за нимИрка и, наконец, Багров. Уходя, он отыскал на кухне куриную кость, и начертилна полу несколько тайных знаков.

– Через пять-десять минут все следынашего пребывания здесь исчезнут. Главное, чтобы они не нагрянулираньше, – сказал он Ирке.

Последним квартиру покинул Эдя. Задержавшисьна пороге, он быстро вернулся в комнату и уронил на ковер белый прямоугольниквизитной карточки.

«Андрей Моржуев, телеведущий «Пророка», –сообщала одна ее сторона.

«Обязуюсь выдать 3000$ Э. Хаврону, если онпритащит мне за крылышко фею. А. Моржуев», – уточняла другая.

– Он хочет сенсации! Прекрасно! Будет емусенсация, когда боевые маги заявятся к нему в студию, – мстительно заявилХаврон.

* * *

Они отошли от дома совсем недалеко и стояли впростеньком круге непроницаемости, который под руководством Багрова очертилаИрка. Чары, правда, накладывал он. Сама валькирия еще не была к этому готова.Круг находился посреди довольно оживленной дороги, шедшей вдоль дома, где частоходили люди и случались машины. Однако все они странным образом обходили и объезжалиэто мертвое пространство. Прохожие резко сворачивали в сторону или начиналинервно отряхивать со штанин несуществующую грязь, а машины заезжали колесами набордюр. Сложно сказать, что мерещилось водителям. Возможно, глубокая выбоинаили куча строительного мусора. Не исключено также, что у каждого мираж былсвой.

– А если бы ехал самосвал? – синтересом спросила Ирка, наблюдая, как маленькая японская машинка мучительнопытается вползти на высокий бордюрный камень.

– Ну уж не знаю. Возможно, водитель бырешил, что у него заглох мотор. И мотор бы в самом деле заглох. Не нашипредставления определяют бытие, а бытие определяется нашими представлениями онем, – нравоучительно заявила Трехдюймовочка.

Она сидела на плече у Хаврона и болталаногами, совсем выбросив из головы, что недавно по ее милости он едва не лишилсяжизни.

– Это как? – растерялась Ирка, несразу включившаяся, кто что определяет.

– Известный магический парадокс ФермопилаОдноглазого. Я вижу стул не потому, что он существует, а стул существуетпотому, что я его вижу, – лениво пояснила фея.

– Во-во… Я тоже так думаю! Не мы видимглюки, но глюки видят нас! – многозначительно изрек Хаврон.

Внезапно Багров вскинул голову. Ирка ощутила,что там, на шестнадцатом этаже окраинного московского дома, произошло нечто.Прищурившись, она вгляделась в окна истинным зрением. Казалось, в стеклахполыхает закатное солнце. Там, в квартире, появился длинный горизонтальныйнадрез, из которого в данную секунду вслед за Глиняным Псом прорываются боевыесклепы.

Вообразив, в какой бестолковой тесноте и суетевсе это носится сейчас по его квартире, Эдя содрогнулся.

– Они же все разнесут! Где я будужить? – спросил он испуганно.