Читать книгу - "Нож сновидений - Роберт Джордан"

– Я жду, что сегодня посетителей придет вдвое больше, а может, и втрое. И завтра тоже. Посмотреть все зараз не успеешь, а здешние могут позволить себе прийти дважды. Это все молва, Коутон. Молва. Она приносит поболе, чем ночные цветы Алудры. Все так хорошо складывается, что я прямо чувствую себя та’вереном. Куча посетителей, и с каждым разом все больше и больше. Вот что делает охранная грамота, выданная Верховной Леди, – Люка резко замолчал, слегка смутившись, будто бы только что вспомнил, что имя Мэта на этой грамоте не указано.

– Тебе бы это могло не понравиться, если бы ты и правда был та’вереном, – огрызнулся Мэт, отчего Люка неодобрительно покосился на него.

Мэт засунул палец под черный шелковый шарф, который скрывал шрам от петли у него на шее, и ослабил его. Ему вдруг показалось, что ткань слишком давит. Всю ночь он видел во сне трупы, плывущие вниз по реке, и проснулся оттого, что в голове крутились игральные кости. А это всегда плохой знак. Тем более что на этот раз они прямо-таки норовили расколоть череп изнутри.

– Я могу заплатить тебе столько, сколько ты заработаешь, устраивая шоу в каждой деревушке по дороге отсюда до самого Лугарда. И не важно, сколько зевак ты при этом соберешь. Это помимо того, что я тебе обещал за то, что ты взялся доставить нас в Лугард.

Если не останавливаться на каждом перекрестке, чтобы дать представление, они на три четверти сократят время, которое им потребуется, чтобы добраться до Лугарда. И еще больше они сэкономят, если Мэту удастся убедить Люка проводить в дороге целый день, а не полдня, как они это делают сейчас.

Судя по всему, Люка идея понравилась, потому что он задумчиво закивал. Но потом он вдруг покачал головой и с напускной печалью на лице развел руками:

– И что же это получится – странствующая труппа, которая никогда не дает представлений? Очень подозрительно. У меня есть грамота, и Верховная Леди замолвит за меня словечко, да и вы же не навлечете на нас орду Шончан. Пусть уж все идет как есть. Целее будете.

Этот скряга вовсе не заботится о треклятой безопасности Мэта Коутона, он просто думает, что его треклятые представления принесут больше, чем Мэт заплатит! И кроме этого он жаждет славы большей, чем у его артистов, слава для него не хуже денег. Кое-кто из труппы поговаривал о том, чем займется в старости, когда покончит с выступлениями. Но только не Люка. Он будет продолжать до тех пор, пока замертво не упадет посреди представления. И устроит так, что это увидит максимальное количество зрителей.

– Еда готова, Валан, – нежно пропела Лателле, полотенцем снимая с огня чугунный котелок и ставя его на толстую тканую салфетку на столе. Два места уже были накрыты: тарелки, покрытые белой глазурью, и серебряные ложки. Люка всегда будет есть с серебряных ложек, даже если все остальные будут довольствоваться оловянными, металлическими или даже деревянными. Суровая укротительница медведей – колючий взгляд, поджатые губы – выглядела непривычно в белом переднике, надетом поверх синего платья, расшитого блестками. Наверняка, когда она хмурилась, бедные мишки мечтали, чтобы поблизости оказалось дерево, в кроне которого можно спрятаться. Но, как ни странно, она порхала вокруг мужа, чтобы обеспечить ему всяческие удобства. – Вы позавтракаете с нами, мастер Коутон?

В этом вопросе не было и намека на приглашение, скорее даже наоборот. Женщина даже не повернулась к посудному шкафу, где стояли тарелки.

Мэт отвесил ей любезный поклон, от чего хозяйка помрачнела еще больше. Он никогда не переходил с этой женщиной за грань вежливого общения, но почему-то все равно ей не нравился.

– Благодарю за сердечное приглашение, мистресс Люка, но нет.

Она что-то проворчала. Вот и будь потом вежливым. Он нахлобучил шляпу с плоскими полями и ретировался. Игральные кости все так же гремели в голове.

Большой вагон Люка, сверкающий синим и красным, украшенный золотыми звездами и кометами, не говоря уже о всевозможных фазах луны, нарисованных серебряной краской, стоял в самом центре циркового лагеря, вдали от вонючих клеток с животными и коновязи. Его окружали фургоны поменьше – эдакие домики на колесах, без окон, выкрашенные в один цвет и без вычурных украшений, как у Люка, – а также палатки из синей, красной, зеленой и иногда полосатой ткани, не уступающие по размерам целым домам. Солнце уже поднялось над горизонтом на высоту собственного диска, по небу плыли брызги белых облаков. Вокруг, играя с обручем и гоняя мяч, бегали дети, а артисты разминались перед утренним выступлением. Женщины и мужчины скручивались и растягивались, многие уже были одеты в костюмы и платья, усыпанные сверкающими блестками. При виде четверки акробатов в тонких брюках, стянутых на щиколотках, и в полупрозрачных блузах, оставлявших мало простора для воображения, Мэт вздрогнул. Двое из них стояли на голове на одеялах, расстеленных на земле возле их красной палатки, а еще двое заплели свои тела в такие узлы, которые, на взгляд Мэта, вряд ли можно распутать. У них позвоночники, наверное, из проволоки! Силач Петра стоял с обнаженным торсом у своей палатки, где жил вместе с женой, и разогревал мышцы, поднимая одной рукой такие тяжести, которые Мэту вряд ли удастся приподнять двумя. Руки мужчины могли потягаться в толщине с ногами Мэта. И с такой-то нагрузкой Петра и не думал потеть! Собачки Кларины рядком стояли у палатки в ожидании дрессировщицы и виляли хвостиками. В отличие от медведей Лателле собачки выступали на ура только ради улыбки этой пухленькой добродушной женщины.

Когда в голове крутились игральные кости, Мэт всегда старался найти себе тихое местечко, где едва ли может что-то случиться, и сидеть там, пока проклятое верчение не прекратится. Но сейчас, несмотря на то что можно было постоять и полюбоваться акробатками, часть которых была одета не менее символически, чем четверка гуттаперчевых мужчин, он предпочел пройтись полмили до Джурадора, пристально изучая всех, кто попадался ему на широкой глинистой дороге. Он надеялся кое-что приобрести.

Люди все подходили и пристраивались в конец длинной очереди, ожидавшей за прочной веревкой, натянутой вдоль холщовой стены шапито. Лишь немногие из них могли похвастаться платьем или сюртуком, отделанными богатой вышивкой. Мимо тащилось несколько фермерских телег, влекомые конем или волом. Среди раскинувшегося на невысоких холмах леса ветряных мельниц – они приводили в действие насосы, выкачивающие соляной раствор, – и вдоль длинных поддонов для выпаривания двигались фигурки людей. Купеческий караван из крытых холстиной фургонов в сопровождении шести всадников выехал из городских ворот на глазах у Мэта, сам купец, завернувшись в ярко-зеленый плащ, сидел на козлах первого фургона рядом с возницей. Стая ворон прокаркала над головой, от чего у Мэта по спине пробежали мурашки, но сегодня никто не собирался растворяться прямо на глазах, и длинные тени стелились вслед за всеми прохожими. Призраки умерших сегодня по дороге тоже не встречались, хотя Мэт был убежден, что именно их он видел накануне.

Разгуливающие мертвецы явно не предвещают ничего хорошего. Судя по всему, они имеют какое-то отношение к Тармон Гай’дон и Ранду. Цвета в голове слились в пестрый вихрь, и на мгновение перед его внутренним взором предстали Ранд и Мин, стоящие у широкой кровати. Они целовались. Мэт споткнулся и чуть не упал. На них ничего не было! Надо будет поосторожнее думать о Ранде… Цвета вновь закружились и сложились в новый образ. Мэт снова споткнулся. Подглядывать за поцелуями – цветочки по сравнению с этим. Осторожнее с мыслями! Свет!