Читать книгу - "Звезда моей души - Татьяна Устименко"

— А ты? — Я без протестов откинула жесткое покрывало и, стянув сапоги со штанами, заворочалась, устраиваясь поудобнее на животе. После обильной трапезы я ощущала только лень и сытое оцепенение. Прежняя слабость и острая головная боль накатили на меня с новой силой. Хотелось одного — уткнуться носом в подушку и спать, спать, спать…

— А что я? — Лайил философски пожала плечами и подтащила поближе к кровати кресло-качалку диковинного вида. — Вот и дедушкино наследство пригодилось. Я тут покемарю вполглаза. Я редко крепко сплю, непривычно. Жизнь у нас, полукровок, такая, — она заговорщицки подмигнула, — опасная.

Я согласно улыбнулась.

— А ты спи, малышка, ничего не бойся.

Ребекка укутала мои плечи одеялом, а сама с ногами забралась в кресло, похоже намереваясь поразмыслить над тем, какой же странный подарок в моем лице подкинула ей фортуна и как сложится наша дальнейшая судьба. Последнее, что я увидела, перед тем как погрузиться в сон, был ее чеканный профиль, красиво вырисовывающийся на фоне затемненного окна. Я с удовольствием смежила веки и беззвучно возблагодарила бога Шарро за эту загадочную девушку, без сомнения ниспосланную мне именно им, а затем беззаботно заснула, не опасаясь больше ничего и никого на свете…

Я проснулась от холода и боли в затекших локтях. Поленья в камине прогорели полностью, огонь погас, а комната остыла. Судя по сгустившемуся за занавесками полумраку, время приближалось к ночи. Я задумчиво потерла подбородок, потыкала кулаком слежавшуюся подушку и попыталась вспомнить обрывки своего запутанного сна.

Да, без сомнения, мне снился Арден. Он находился в каком-то запертом темном помещении. Возможно, мои ощущения были спровоцированы неприятным покалыванием, волной растекающимся по моим неловко подвернутым рукам, но мне показалось, что Арден тоже испытывает боль от толстой веревки, опутывающей его заломленные за спину запястья. Его мысли блуждали в полусне, постоянно возвращаясь ко мне. Он просил о помощи, в этом я не сомневалась, как не сомневалась и в жгучем безысходном отчаянии, переполняющем сердце юноши. Ближайшее будущее внушало моему любимому лишь страх и отчаяние, правда, он не совсем понимал природу надвигающейся на него опасности…

Внезапно в комнате раздался осторожный, едва слышный шорох… Я подняла голову, поначалу заподозрив, что приглушенные звуки производит моя спасительница, но тут же обнаружила, что Ребекка крепко спит в кресле, положив поперек коленей свои обнаженные клинки. Пользуясь ее состоянием, я могла теперь без помех рассмотреть всю комнату, не опасаясь обидеть хозяйку косыми взглядами или иной неодобрительной мимикой. Выяснилось, что одну из стен этой совмещенной со столовой спальни занимает кособокое сооружение из неуклюже сколоченных полок. Причем на нижних хранилась одежда, а на верхних бессистемно громоздились мешки с какими-то съестными припасами. Кадка с водой у двери, задвинутый обратно в угол стол, пара табуретов — вот и все нехитрое убранство.

«Но ведь гильдия Воинов — вторая по значимости в городе, — оценивающе размышляла я, дивясь вопиющей захудалости скромного обиталища лайил. — К тому же Ребекка доводится внучкой чрезвычайно известному в Лаганахаре бойцу. Почему же она живет настолько просто?..»

Мои рассуждения оборвал повторный шорох, идущий от двери и точно не имеющий никакого отношения к отдыхающей в кресле девушке. Я насторожилась.

Порыв неожиданно теплого ветерка вдруг взвихрился вокруг кровати, задев мои плечи и взъерошив волосы.

— Поторопись! — тихонько шепнул он мне на ухо. — Поспеши, Наследница, ибо ход времени неумолим и ты можешь опоздать. Арден умрет, а Колокол Судьбы забудет мелодию ваших сердец, и тогда ты уже никогда не сумеешь воссоединиться с любимым…

— Умрет! — забывшись, в голос вскричала я, подпрыгивая на кровати. — Где он и что ему угрожает?

Но мой невидимый собеседник не расщедрился на подсказку, а лишь разразился невыразительным смехом, похожим на скрежет пересыпающегося песка:

— Помнишь слова, произнесенные тобой в Куполе? Ты говорила о непоправимости упущенных возможностей и ценности любви. Разве ты уже успела забыть свои цели и принципы?

— Я все помню! — еще громче подтвердила я, вздрагивая всем телом, ибо ощутила приближение чего-то страшного, жестокого и неотвратимого. — Но, к сожалению, я пока еще не научилась применять свои знания на практике. Что же мне делать?

— Так научись, и побыстрее! — Песок не просил, а приказывал. — Остерегайся предательства! — В голосе промелькнуло сочувствие. — Бойся предателей!

— Кто ты? — рассердилась я, возмущенная этими повторяющимися намеками.

Помнится, совсем недавно сьерр Никто тоже говорил нечто подобное… А теперь я получила второе аналогичное предупреждение. Не этих ли знаков судьбы я ждала? От чего они меня предостерегают?

— Кто ты? — с нажимом повторила я. — Покажись!

Но ответом стала равнодушная тишина, а теплый ветерок исчез так же неожиданно, как и появился.

— Кто здесь? — всполошенно закричала проснувшаяся Ребекка, хватаясь за свои клинки. — Убью!

— Привет! — Я рассмеялась, изрядно позабавленная ее запоздалой реакцией, села в кровати и обвела комнату взглядом, пытаясь отыскать хоть малейший след своего невидимого собеседника. Увы, таковых не обнаружилось, и, хотя предостережения, высказанные неведомым голосом, не шли у меня из головы, я все-таки поостереглась рассказывать о них Ребекке и постаралась скрыть свое волнение, намеренно заняв ее и себя разговором на другую тему: — Почему ты тут живешь?

— А почему бы и нет? — Лайил звучно зевнула и потянулась, хрустя суставами. — Чем тебе тут плохо?

— Мне хорошо, даже очень хорошо, — поспешно заверила я. — Но ты же воин! А я думала…

— Вот ты о чем… — Девушка хмыкнула и принялась самым тщательным образом рассматривать свои ногти. — Ты веришь в сказки, будто воины едят на золоте и пьют на серебре, так?

Я кивнула.

Лайил скептично фыркнула:

— Ты, наверное, не раз слышала о том, что в нашем мире все продается и покупается? — Она не ждала моего ответа, и так не сомневаясь в справедливости данного утверждения. — Но ведь лучше всего у нас живут не те, кто продает свой труд и способности, а те, кто торгует честью, стыдом и совестью. Так вот, — ее губы сложились в кривую ухмылку, — возможно, мне еще не предложили за них подходящую цену.

— Или ты вообще не продаешься! — шепнула я так тихо, что Ребекка не услышала моей реплики.

— И к тому же я внучка Финдельберга Законника, а его наследство оказалось слишком обременительным и сомнительным для того, чтобы светить его на людях… М-да, как тут не ввернуть фразу насчет того, что у каждого светлого будущего есть свое темное прошлое?

— О чем это ты говоришь? — не поняла я, преисполненная любопытства.

Но вместо разъяснений Ребекка раздосадованно шлепнула себя по губам, словно приказывая молчать, и решительно поднялась с кресла.