Читать книгу - "Внук Персея. Мой дедушка – Истребитель - Генри Лайон Олди"

– Проклятый!

– Фигушки!

– Проклятый!

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Ерунда!

– А я говорю, едет! И не спорь со мной!

Кто придумал зиму? Наверное, самый вредный из богов. Нефела, хозяйка облаков, угнала свои кудрявые отары на край света. Взамен ее белорунных овечек Борей-северянин пасет в небе стада туч-быков. Ох, и бугаи! Злобные, черные. Истоптали поднебесье, превратили в жирную грязь. Солнышка за их спинами – ищи-свищи, щурь глаз. Льются на землю дожди – бычий пот. Пастухи кутаются в шерстяные плащи, бранятся. Ночами в шалашах жмутся друг к дружке. Рыбаки выйдут в море – зубы стучат звонкими систрами[99]. Пальцы крючит, спину ломит. У очага хорошо, да на всех очагов не напасешься.

Зябкая, ознобная пора.

– Ха! И зачем бы Проклятому к нам ехать?

– А затем!

– Хо! И к чему бы Проклятому в Тиринф собираться?

– А к тому!

– Хы! И какого…

– А такого! Вот спроси Амфитриона!

– А он знает?

– Он знает!

– И спрошу! Амфитрион! Эй, Амфитрион!

– Чего тебе?

– Твой дедушка Пелопс и вправду к нам едет?

– Ага, – кивнул мальчик. – Со дня на день ждем.

Вредные братья-Спартакиды в голос захохотали, радуясь невесть чему. Они тащились за Амфитрионом от самой палестры, упрямо взбираясь на склон холма. Братьев в акрополе никто не ждал, и чего они хотели – загадка, хоть оракула спрашивай. Все трое сняли сандалии, изгваздавшись в грязюке по колено. Ноги задубели, но это ладно – пятки отмыть проще, чем обувку. Пятки можно вообще не мыть, если мама не видит…

– Амфитрион!

– Ну?

– А у тебя плечо белое?

– Нет.

– Покажи!

– А то ты не видел…

– Покажи! Должно быть белое…

– Иди ты в задницу!

– Ну, задницу покажи…

– Белую!

– Из слоновой кости!

Братья заржали двумя жеребцами. Плечо мальчика – это была их новая, свежайшая забава. А главное, винить Амфитриону было некого, кроме себя. За осень он крепко преуспел в знании своей родословной, и знание, случалось, слетало с языка быстрее, чем ловец-разум успевал схватить его за хвост. Десять дней назад он рассказал Спартакидам, как прадедушка Тантал, интересуясь божественным всеведением, подал Олимпийцам, лучшим друзьям Тантала, дедушку Пелопса – любимого сына – в виде жаркого с травами и кореньями. Собственно, эту историю Амфитрион знал и раньше. Новостью для него стало известие, что Деметра Законодательница[100]по рассеянности слопала-таки плечо дедушки Пелопса. Отрыгнуть съеденное богиня отказалась наотрез. С воскрешением «жаркого» пришлось долго возиться, заменяя плечо новым, костяным. С тех пор у всех потомков Пелопса одно плечо – белое.

Мальчик вспомнил, как долго, уединившись в тихом месте, изучал свои плечи. Чуть шею не вывихнул. Левое и впрямь казалось белее правого. Мама велела ему помыться, и была права – разница исчезла.

– Ты рад приезду дедушки?

– Уймись, Ликий.

– Нет, ты рад?

– Уймись, Фирей.

– А кого ты больше любишь: дедушку Пелопса или дедушку Персея?

– Дедушку Персея.

– Ну и дурак!

– Сам дурак!

– Нет, я умный. Я за Пелопса…

– Приехал Пелопс в Олимпию, – поддержал брата Ликий. – Раз, и Олимпия его! Приехал Пелопс в Аркадию. Раз, и Аркадия его! Приехал Пелопс во Флиунт. Раз – и Флиунт его! Приехал Пелопс в Тиринф. Раз – …

– Раз, и в глаз! – оборвал болтуна Амфитрион. – А дедушка Персей?

Братья покатились со смеху. Чумазые, как два пьяных сатира, они визжали, хрюкали – словом, животики надрывали. Над ними, близясь с каждым шагом, нависала громада тиринфской цитадели. Амфитриону мерещилось, что сама крепость хохочет за компанию со Спартакидами. Драться не было смысла. Спорить – тоже. Все изменилось, и спорить с правдой – только лоб расшибить.

«Мой дедушка – Истребитель. Что бы ни случилось, как бы ни обернулось – Истребитель. Это навсегда. А невежды пусть ликуют. Невеждам только палец покажи. Зато мудрецы – о-о, мудрецы знают…»

– А правда, что у твоего дедушки Пелопса есть волшебная колесница?

– Отстань.

– А правда, что она идет по морю, как по суху?

– Отстань.

– А правда, что ее твоему дедушке Посейдон подарил?

– Правда. Доволен? Вали отсюда…

– А за что он ему колесницу подарил?

– В знак дружбы.

– Дружбы? О-хо-хо! Уа-ха-ха!

Амфитрион обернулся. Гады-Спартакиды издевались. Один задрал хитон, оголив тощие ягодицы. Второй пристроился сзади, изображая пылкую дружбу между Владыкой Морей и дедушкой Пелопсом. Оба дергались и кривлялись. Со стен на братьев, потешаясь, глядели дозорные. Крикнуть бы во все горло, подумал мальчик. Кинуться в драку – да куда там… Честное слово, лучше быть дураком. Чем больше знаешь, тем больше печалишься. Дедушка Пелопс в юности действительно был любовником Посейдона. И колесницу получил за этот подвиг, ни за какой другой. Наклонился, подставился – вот тебе, дружок, и волшебный хомут, и волшебное дышло, и поскачем-ка в края блаженных…