Читать книгу - "Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский"

— Любую. Я повторяю — готова на любую службу. Или в преддверии высадки десанта мне возвращаться в Леонидию и собирать бумажки? Простите, тей, но ламбрийцев мы остановим только бомбами, а не бумагой.

Пожилой, пригодный в лучшем случае к делам канцелярским, прим-офицер фиолетовых цветов красноречиво развёл ладони.

— Разве что в лазарет. Но у вас нет диплома о лекарской подготовке…

— Согласна! Даже санитаркой. Но в лётную часть. Хотя бы так помогу нашим.

Иана вышла из здания мэрии Злотиса с предписанием в тейский отряд, не скрывая удовлетворения. Главное — попасть туда. А уж как себя проявить, она на месте решит.

Учитывая строгости военного времени, девушка прорвалась в Злотис лишь на следующий день после триумфального захвата второго дирижабля. Её останавливали и заворачивали воздушные патрули. Тогда она решилась на дерзкий ход — перелетела на восток до железнодорожного полотна и пробралась безбилетником в состав, направляющийся к южному порту. Поезда досматривались на станциях. Поэтому после кордона Иана взмыла в высоту прямо с крыши вагона и долетела до Злотиса без особых приключений.

Алекс воюет. Как и собирался. Слава теев, сражающихся на дирижабле, сделала их самыми известными военными на юге. Даже генералитет, наверно, уступит им в авторитетности.

Но её он взять отказался. Потом раскрыл рот, чтобы говорить о чём-то другом? Что можно обсуждать после этого! Обосновался в Майроне, где непременно крутилась герцогиня, выставляющая на показ всё ещё не увядшие прелести, и хотел сказать «очень важное»?!

Красноречивый тей однажды уже выдал, что для него главное: Иана умеет летать. Это, дескать, признак крови, врождённого благородства… Так он ценит женщину! Не за способность любить, быть верной, рожать и растить детей, согревать постель, разделять радости и горести… Нет — летать! И сам же не пустил её на борт.

Ну, так она докажет, что справляется не хуже мужчин. Самых что ни на есть чистокровных.

Вторую битву Иана выдержала с командиром лётного отряда. Продемонстрировала ему пару секретов, доставшихся от дядюшки. Элит-офицер снёс головой часть мебели в своём кабинете и записал её в лётный состав… под именем Софоса Лукана, того самого дядюшки. Женщины не имеют права служить в военно-воздушных силах империи.

В течение недели ламбрийцы повели атаки на Злотис. Конечно, дирижабли Алекса нанесли заметный урон конвою глубоко в море, куда теи не способны доставить бомбовый груз на крыле. Но полностью сдержать ламбрийцев они, естественно, не смогли. И в бой вступила обычная армия — артиллерия, кавалерия, пехота, а за пределами линии боевого столкновения, в местах высадки вражеской армии, начали работу теи с бомбовым обвесом вокруг тела.

Вылет — отдых. Вылет — короткий отдых и снова вылет. Иана маленькая и способна унести не больше двух третей обычной нагрузки. Она пробовала летать чаще, чтобы тем возместить, но быстро выдыхалась.

Всё равно, каждый вылет — это десятки рубчатых цилиндров с порохом внутри на головы десантников. Никаких колебаний, никаких сожалений, как над телами невинно убиенных в Ламбрии на дороге между Атеной и Арадейсом. Здесь — чистой воды оккупанты, пришедшие в Икарию с оружием. Никакой пощады.

И чем больше их погибнет, тем быстрее кончится война. Дирижабли перестанут летать в открытый океан, под разрывы зенитных пушек.

Хоть это он оценит?

Через четыре дня её ударил раскалённый свинцовый шмель. Иана дёрнула тросик сброса боезапаса, сумела ещё развернуться на обратный курс, выровнять полёт… Что-то закричал прим-офицер. Потом земля понеслась навстречу, но девушка уже её не видела. Картинка перед глазами подёрнулась чернотой.

Наступление ламбрийцев было остановлено ценой огромных потерь. Каждый из имперских добровольцев знал, что гибель весьма вероятна, рассчитывая, что лично его смерть обойдёт стороной. Они шли на войну, чтобы жить, а не чтобы умирать! Но слишком у многих сложилось иначе.

Однажды и эта война окончилась. Ещё не все тела убраны с поля битвы, многие участники боёв надолго попали в лазареты, часть них покинет белые стены ногами вперёд: смерть одинаково беспощадна и к родовитым, и к простым. Зато в столице начались протокольные мероприятия и торжества, слишком торопливые, слишком пышные, поэтому теи, прибывшие в Леонидию с изрытого снарядами побережья Кампеста, ощутили фальшь.

Элит-офицер Ториус Элиуд, обычно выглядевший образцом гвардейца в частности и военного вообще, к высочайшему приёму превзошёл себя самого. Алекс, куда менее привычный к дворцовому этикету, перенёс пару неприятных часов. Он стоически вытерпел церемонию, стараясь не сгибаться в жёстком парадном мундире с безумно натянутыми белыми лосинами и бронированным стоячим воротником, кроме уставного поклона императору, в результате чего шитая золотом передняя часть ворота рубанула по горлу не хуже, чем Эно в последнюю минуту своей жизни. Имперский орден на зелёно-золотой ленте, превративший и без того помпезный наряд в нечто фиглярское, вызвал множество косых, откровенно недоброжелательных взглядов придворных.

Господь Вседержатель, помоги вынести и выдюжить, взмолился награждённый.

Даже герцог Винзор, истерзанный странной болезнью, худой не аристократически, а смертельно, смотрит странно, оценивая — правильно ли он поддерживает тёмную северную лошадку. Тей Ториус благожелателен, но у интригана не менее девяти тузов в рукаве.

Мейкдон цедит: поздравляю и растягивает губы в улыбке, как всегда — настолько кривой, что не понять, гримасничает или действительно изображает радушие. Даже Деметр Иазон, которому нет бы просто порадоваться, что его воспитанник быстро и высоко взлетел, явно комбинирует, как извлечь пользу из неожиданного триумфа.

И многие сотни пар глаз. У каждого что-то своё на уме.

На дирижабле проще. Или Тумбос взбунтовался бы, или фиолетовые, второе предположение оправдалось. Здесь — жди удара с любой стороны, в сотнях вариаций. Сотворённое зло не порождает до такой степени яростного неприятия столичным светом, как внезапный и вызывающий зависть успех.