Читать книгу - "Фебус. Ловец человеков - Дмитрий Старицкий"

Я только под общий смех развел руками. Дык… так получилось.

— Итак, дон Оуэн, вы официально назначаетесь команданте форта Сокоа, в котором будет орденская морская академия. Деньги берите с доходов командарии. Людей у вас для надзора хватит? А то я с собой десяток валлийских стрелков заберу.

— Должно хватить, сир. Особенно после того как «Морская лань» подкрепление подвезет. Я со шкипером письмо отправил на родину. И, учитывая, как тут относятся к мурманам, на всякий случай пригласил сюда людей семейных, которые захотят здесь осесть насовсем.

— Вдов для мурманов они догадаются прихватить? — Вот кто о чем, а я как шелудивый — о бане.

Но обещал я мурманам решить им этот вопрос. А слово принца — крепче стали.

— Обижаете, сир, — покачал валлиец головой. — Все, как и было с ними оговорено.

— Тогда — по коням, — подал я команду.

Последний раз кинул взгляд на «Морскую лань», которая, подняв все паруса, уже ушла на север мористее, сам пошел к Марку, который подле башни держал под уздцы наших лошадей. Свою, мою и шута.

— Марк, как твои успехи в освоении эускара? — поинтересовался я у своей «тени», закидывая ногу через седло.

— Хорошо, сира, — ответил мой миллит как заправский баск.

С недавних пор он меня так титуловал: не «сир», а «сира», с ударением на последний слог. — Меня учить, сира. Хорошо учить. И Микал учить и Франса учить. Они говорить: моя иметь очень умный черный задница.

При этом Марк потыкал указательным пальцем в свой высокий лоб.

Я оглянулся на шута, но дю Валлон, задрав подбородок, усиленно делал вид, что его очень интересуют небесные картинки, которые так причудливо складываются из облаков.

Обедали в замке ордена — бывшей резиденции баронов Дьюртубие. Впрочем, не стоит уподобляться коммунистам и менять устоявшееся географическое название. Все равно барон теперь другую фамилию носить будет — по названию своей новой баронии. При западном феодализме каждый дворянин носит не свое родовое имя, а имя той земли, которой владеет. Ну как российские воры в законе: Гиви Тифлисский, Вован Ростовский, Фима Житомирский…

Наконец-то за едой все почувствовали себя свободно, без косых взглядов бароньей семейки. Оказывается, это нас всех напрягало. Если можно было нас поубивать взглядом — давно бы уже наши тушки под этой каменистой почвой сохли.

С обедом припозднились: я ждал Саншо и Гриню с Базаном, но они так и не приехали из Биаррица.

Аиноа, раскрасневшаяся от вина, была весела, остроумна и образцово играла роль хозяйки дома, распределяя внимание по всем рыцарям равномерно. Никто не остался обиженным.

Я на этот раз, согласно этикету, сидел за столом на месте хозяина, напротив нашей кавалерственной дамы через всю длину стола, и мне остро не хватало ее застольных бесед. Не будешь же тонко флиртовать, крича в голос через длинный стол, когда должны сплетаться полутона и оттенки. Вот и первый признак тяжести шапки Мономаха.

Ближники мои за столом увлекались тостами: какой замечательный я, какой замечательный у нас орден Горностая, какая у ордена замечательная хозяйка, какие замечательные они сами… Не боящиеся греха кукушата с петушатами, ёпрть. Когда-то, совсем в другой жизни, я о рыцарях лучше думал. Но то были книжные впечатления от талантливых писателей девятнадцатого века. А серьезные монографии эмоционального накала не имеют — сухая информация. И та неполная.

А на самом деле сидят за моим столом плохо образованные люди с довольно примитивными интересами в жизни. Даже Ленкин работяга-отец по сравнению с этими ноблями — высокий интеллектуал, хоть и зануда. Единственные их качества, которые мне импонируют и которые я очень высоко ценю — это честность, верность и храбрость. Но это же не повод с ними беседовать на отвлеченные возвышенные темы за столом в тот момент, когда жаждешь женского общества!

Налицо накопленный когнитивный диссонанс. И с этим что-то надо делать.

Даже Ленка, вопреки моему первоначальному впечатлению, перестала мне казаться дурой. Просто девушка была, как водится в это время, вообще необразованной, с кругозором не дальше городской стены, зато теперь, рядом со мной, ловит любые знания и впитывает их как губка. И образ мышления у нее порой парадоксален, хотя и четко заточен на практичность. Хотя… подозреваю, что тяга к знаниям у Ленки оттого, чтобы только мне понравиться. Не самая худшая в мире мотивация.

Микал, шут и Аиноа — вот и все мое интеллектуальное окружение.

Бхутто со мной не общается, а служит. Готов на алтарь этого служения вывалить все свои знания и умения. Но вот просто побеседовать со мной у него какой-то тормоз включается. Боится он проявлений демократичности в правителе.

Амхарцы разговаривать на понятном мне языке еще не научились, чтобы с ними о чем-то дискутировать. Приказы понимают… и ладно. Исполняют — уже хорошо.

Вот даже курить опять захотелось. А нету…

Наплевать, что ли, на Колумба и послать на Кубу кого-нибудь из мурманов за пачкой сушеных листов «никотины», а то уши пухнут?.. Вопрос, конечно, интересный… Только вот Христофорчик мне нужен не Америку открывать — я без него знаю, где она находится, а чтобы он ее Кастилии не преподнес на блюдечке с голубой каемочкой.

Табака нет. Вместо этого пью гипокрас. Хорошее местное вино, испорченное пряностями. Тут это признак богатства — со специями переборщить.

А где сейчас в Европе утонченность? Разве что в Италии только-только зарождается. Нужно оттуда художника выписать и инженера обязательно. Сейчас именно на Апеннинах самая крутая инженерная школа. Даже до Москвы итальянские инженеры добрались. Новый Кремль кирпичный строит Аристотель Фиорованти со товарищи. Пушечную избу к пусконаладке готовят. Князь Иван Третий к ним благоволит.

Крайне необходим мне такой грамотный помощник, который мои идеи будет воплощать в местные технологии. А то задолбался я уже ремесленникам не только по три раза объяснять, что я хочу в итоге получить, но и то, как это сделать; словно у меня других забот нет. Не царское это дело.

Встал и вышел из-за стола. Все равно все уже тут пьяные, может, и не заметят моего отсутствия.

Дождь кончился, и в замковом дворе стало жарко.

Поднялся на башню под свинцовую кровлю и все проклял. Думал, меня тут ветерок обдует и освежит, а тут такое пекло образовалось под нагретым за день свинцом, как в венецианской тюрьме, в которой Казанову держали. А еще осень называется!

За спиной зашуршали юбки и застучали каблучки по камню.

Я повернулся, ожидая увидеть заботливую Ленку.

Аиноа.

Загадочная такая.

Смущенно-осмелевшая.

Показалось, что вот в этот самый момент она вдруг скажет низким грудным голосом: «Мужчина, угостите даму пахитоской». Но дудки — дама сердца у меня уже есть.