Читать книгу - "Проклятие - Александр Прозоров"

Паук, накопивший на спине яркий рисунок, мог обходиться без пищи больше года, при этом рисунок его постепенно бледнел, пока не исчезал вовсе. А мог и продолжать питаться хоть каждый день, пополняя спину яркими красками — ничего плохого с его «припасами» от этого не происходило.

То, что болотные жители за сутки так и не смогли усвоить две акульи туши, свидетельствовало об их общем нездоровье. Хотя, конечно, он привыкли питаться небольшими рыбешками — каждый день по чуть-чуть — и большая обжираловка за раз оказалась для слабых желудков непосильной ношей.

Найл повалялся с полчасика на спине, греясь в лучах еще нежаркого утреннего солнца, потом перекатился на живот, решив прогреть мокрую спину.

Тепло приятно растекалось по телу, и даже убийственные запахи, поднимающиеся от горячих гнилых водорослей не могли испортить его наслаждения. Вот только сон никак не шел — и так спал слишком много в прошедшие дни.

— Посланник, ты где?

Найл удивленно приподнял голову.

— Ты где, Посланник?

— Никак про меня вспомнили? — усмехнулся правитель. Неужели кровь наконец-то отлила от желудка к мозгу, и вы вспомнили о нашем уговоре?

— Мы готовы идти с тобой к морю, если ты станешь ставить колодцы в два ряда на расстоянии одного ныряния друг от друга.

— Как это «в два ряда»? — насторожился правитель. Сперва туда, потом обратно? Я назад возвращаться не хочу!

— Можно двигаться «змейкой», от одного ряда к другому.

Смысл предложения восьмилапых сводился к тому, чтобы один ряд находился на расстоянии одного нырка от другого, и в каждом ряду колодцы тоже стояли в «нырке» один за другим.

Таким образом получалось нечто вроде перекрестной страховки — закрытие любого колодца в любом месте никак не прерывало возможностей передвижения от одного участка к другому.

— Хорошо, — согласился Посланник Богини: лучше уж движение «змейкой», чем никакого. Но только выступаем в путь немедленно!

* * *

Впервые за прошедший месяц Найл спал на открытом воздухе. Ни один из путешествующих пауков не имел купола, все единодушно постановили провести двойную дорогу из колодцев как можно дальше от берега, а уж потом разделить новые богатые угодья между собой.

Надо сказать, что Найл, как опытный Смертоносец-Повелитель приложил некоторое желание к принятию именно такого решения, но болотные жители его участия в общей свалке просто не заметили, и считали результат обсуждения своим, и только своим собственным выбором.

Один «нырок» паука-водолаза составлял около трехсот метров. С учетом «зигзага» от дорожки к дорожке, получалось, что каждый колодец соответствовал удалению от берега на очередные сто пятьдесят метров. Десять колодцев — полтора километра.

Набравшись некоторого опыта, правитель научился пробивать дыры в плавучей «крыше» мира за считанные минуты: двое болотных жителей просто разгоняли его в выбранном месте, и он вытянув вверх руки с обнаженным мечом, проскакивал рыхлый слой, как выпущенный в деревянную стену арбалетный болт. А уже потом, сверху вниз, расширял отверстие до нужного размера. Выскочившие на поверхность пауки быстро закрепляли края паутиной, и они плыли к следующей намеченной течке. На каждый колодец уходило от силы полчаса. Десять колодцев — пять часов. Десять часов — три километра. За день, если изображать живую иглу по шестнадцать часов в день, удавалось преодолеть пять километров.

После такого дня Найл мгновенно засыпал на мягких, хотя и мокрых, белых приколодезных кругах, и уже не замечал ни холода, ни ветра.

В своих снах он приходил в опустевший порт, осматривал гладь спокойной реки, и бесшумно шевелил губами, высчитывая оставшиеся до встречи дни. За десять дней, которые необходимы кораблям, чтобы одолеть расстояние до заболоченного залива, он с пауками сможет пройти около пятидесяти километров. Интересно, хватит ли оставшегося расстояния, чтобы установить мысленный контакт?

А в глубине сознания, задавленная как можно дальше, чтобы не смущала, продолжала подтачивать уверенность в близком освобождении одна маленькая подлая мыслишка: а что, если знания одитора — это всего лишь фантазия одинокого пустынного народа? Что, если визиты в Белую Башню и в спальню к жене, отчеты Дравига и решительность Джариты — это всего лишь сон? Обычный ночной сон?