Читать книгу - "Голем. Книга 2. Пленник реторты - Руслан Мельников"

И опять зарядили дожди. По новой. Надолго.

После краткого прояснения погода вновь становилась гнусной и мерзкой. Однако нет лучше погоды, чтобы укрываться от врага и его соглядатаев, кем бы они ни были.

Вода непрестанно текла с беспросветных небес. Ливень сменялся щадящим дождем, дождь — нудной мелкой моросью. Потом снова — тугие косые струи, что хлещут, словно плети. Распадаются, слабеют, рассеиваются. И — вновь набирают силу, и — опять бьют наотмашь. И конца-краю тому не видать.

Первая стадия потопа, одним словом…

Вздувшиеся реки выходили из берегов. Ручьи стремились обратиться в реки. Болота разбухали неимоверно. Лужи становились болотами. Заброшенные поля и пустующие луга раскисли вконец. В насквозь пропитанных влагой лесах от испарений трудно было дышать. А уж дороги… Разбитый колесами и копытами (вездесущие оберландцы, видать, и здесь уже побывали) старый гейнский тракт поблескивал водяной пленкой, словно русло полноводной реки — бурлящей, пузырящейся и пенящейся от непрестанной капели.

Промокшие до нитки остландцы под предводительством Дипольда и фон Швица продвигались вдоль тракта, почти целиком поглощенного разливами. Открытых пространств избегали. Ехали сторожко, пустив вперед дозорного. Старались не шуметь, что, впрочем, было нетрудно. Шум, который производил в пути невеликий отряд, полностью скрадывался непрекращающимся шелестом дождя.

Сильные, но понурые, безнадежно уставшие кони с трудом переставляли ноги. Копыта месили чавкающую грязь, проваливались, увязали, оскальзывались. Часто приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу.

Жирный чернозем, пропахший прелой листвой, погаными грибами и затхлым болотом, облепляли ноги коней и покинувших седла людей, грязь обращалась неподъемной кандальной тяжестью. С поникших до земли сосновых лап и густой листвы, при малейшем сотрясении или дуновении ветерка, леденящими потоками низвергались вниз целые водопады.

— Ваш-светлсь! Ваш-милсь! — из зарослей и сплошной дождевой стены впереди вынырнул запыхавшийся дозорный. Да так внезапно!

Дипольд от неожиданности схватился за меч.

Остановились следовавшие позади всадники. Людвиг, тоже с мечом наголо, подъехал ближе.

Дозорный в нерешительности переводил взгляд с пфальцграфа на барона и с барона на пфальцграфа, не зная, кому докладывать об увиденном.

— Что стряслось? — Дипольд задал вопрос первым.

— Оберландцы, — кратко сообщил дозорный. — Впереди. На тракте.

— Много? — Дипольд подался вперед.

— С десяток человек. Еще десятка два полонян. Все пленные — на цепи. Скованы друг с другом. С ними — две крытые повозки. Видимо, отстали от обоза. Дорогу сильно размыло, и обе увязли по самую ось. Одна большая — о шести колесах. Судя по всему, с големом. Вторая — меньше. Похоже, ядра в ней для оберландских бомбард.

Пфальцграф и барон переглянулись.

— Свернем, ваша светлость? — предложил фон Швиц. — Обойдем стороной?

— Не спеши, Людвиг. — Дипольд с хищной улыбкой погладил мокрую рукоять меча.

— Поймите меня правильно, — встревожился фон Швиц. — У меня самого руки чешутся — спасу нет. Но сейчас рисковать никак нельзя. Вам нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда. Вам следует встретиться с отцом.

— Я сам буду решать, что мне делать, барон, — раздраженно мотнул головой Дипольд. — И что делать вам — отныне тоже решаю я. Или ты имеешь что-то против?

Людвиг уныло покачал головой.

— К тракту! — бросил через плечо пфальцграф ожидавшим позади всадникам.

И — тронул коня. Барон поспешил следом.

— Ваша светлость, — вздохнул фон Швиц, — все-таки это…

— Что? — Дипольд даже не взглянул на собеседника. — Безумие? Глупость?

— Нет, но это…

— Это приказ, барон. Я потерял замок. Чернокнижник должен лишиться голема. Изволь выполнять!

Оберландские повозки действительно засели основательно. Особенно та, большая, которая о шести колесах. Провалившиеся в жидкое месиво колеса, увязшие оси… Высокие борта заляпаны грязью. Толстое днище, укрепленное железными полосами, почти оседлало бурлящие потоки. Сверху натянута и обмотана цепями темная, неопределенного цвета — то ли промасленная, то ли просмоленная — рогожа, оберегавшая груз от влаги. Вторая повозка — под белым покровом — тоже не двигалась с места.

Вокруг этого небольшого, намертво застрявшего в грязевых хлябях обоза суетились охранники. Все верно: ровно десять человек. Немало, но и не так уж чтоб очень много. Особенно если учесть, что верховых и при оружии всего двое. Закутавшись в плащи, оба несли стражу у размокших обочин. Сторожила, впрочем, эта парочка из рук вон плохо: видимо, в такую погоду никто здесь не ждал нападения.

Остальные оберландцы, побросав оружие на возы и привязав боевых коней к тягловым упряжкам, с криками и руганью пытались выдернуть повозки из грязи.

Вытягивали их, впрочем, не только лошадьми. Пожалуй, даже не столько ими. Людьми — тоже. В первую очередь — людьми. Пленными. Скованными одной длинной цепью. Вереница пленников была вместе со скотиной впряжена в шестиколесную платформу.