Читать книгу - "Путь в Сэльму - Дмитрий Вахрушев"

Нам пора, - травница решила побыстрее избежать возможных объяснений и извинений, - Нас ждут дела по исцелению. Если еще не поздно. Надеюсь, Рогнеда исцелится сама. Зелье «Прикосновение ведьмы» отпустит ее через недели три. Но вы уж ей не говорите.

- А ваша жена, господин староста, - обратился Клясень к мужу Веи, - Надеюсь, исцелится от зависти.

Староста виновато кивнул, а Вея стыдливо опустила глаза. Магуша лишь похлопала глазами и поохала.

- Да благословит вас земля и природа, - в знак прощания сказал Клясень, - Отблагодарите попа Трутеня, он навел нас на след.

- Отблагодарю, не сомневайтесь, - пообещал староста, - Не смею вас больше задерживать. А нам, - он со вздохом посмотрел на Вею, - Придется неприятно поговорить дома.

Глава 40. Заслуженный тюремщик Шнавус

Обитальня порядка в Серебрице умещалась в крохотный бревенчатый домик, расположенный на северо-восточном углу деревни. Там даже имелась камера на четырех человек.

Заведовал Обитальней старик Шнавус, вояка в отставке, которому в свое время отрубили левую кисть, чем он, бывало, даже гордился.

В канун Драконьей ярмарки в деревню прибыло три отряда, задачей которых было соблюдение порядка. Два отряда, отряда Свирепого медведя и отряд Орлиной хватки, дежурили по деревне, тогда как третий отряд, отряд Черного ворона, дежурил у самой Обитальни. Но потом управляющий Шнавус прогнал их, дескать, вы тут мне мешаетесь, идите займитесь полезным.

И отряд Черного ворона пошел пить. Только к утру вернулся один из стражников, довольно пьяный, да и то, чтобы забрать еще монет для распития пары-другой бутылок.

В камере сидел торговец-юнец, которого посадили за сбыт запрещенных изобретений.

Шнавус сидел напротив, смотря на голую заплесневелую стену, и разговаривал с юнцом.

- Что за времена пошли, - жаловался он, - Раньше, бывало, мне приводили по пять головорезов. Один зарезал продавца пивом за то, что тот отказался налить бесплатно. Второму стало скучно на представлении, и он поджег огнеглотателя, а третий просто так облил из помойного ведра старосту. Тогда он еще был другим. Я про старосту. Нынешний бы такого, наверное, не допустил.

Шнавус рассказывал все это как будто старой стене, а не заключенному пареньку напротив. Голос его давно осип от старости, а память барахлила. Он мог вспомнить подробный случай из своего древнего детства, а мог полностью забыть, куда положил ключи от решетки пару мгновений назад.

- Вот ты, например, - наконец, обратился он к юноше, - Что ты такого сделал, чтоб сидеть здесь и чтоб я тебя тут пастушил? Торговал баловскими изобретениями! Я много лет служил порядку в Серебрице, и чем меня благодарят? Вот этой никчемной работой? Будь моя воля, отпустил бы куда Алиран пошлет, и я бы спокойно пил квас или дремал. Что за порядки пошли? Видать, прислужники церкви видят лихую угрозу в распространении изобретательства. Они называют это чумой, которая стремительно ползет по землям всего Великоземья и угрожает им. Но чем угрожает? Я слишком узкоум, чтобы понять это.

- Я с вами полностью согласен. Это я про узкоумие, - сказал юнец, и в голосе его одновременно звучали дерзость и усталость, - Я сам не могу понять, кому я причинил вреда или кому могу причинить. Мой нож режет только материалы, а ворую я только чужие затеи. Даже деньги мои отобрали. Хорошо, что нашелся благоразумный человек, который…

- Ты меня за простака не держи, никуда я тебя не отпущу! – сердито перебил Шнавус, - Чтоб меня на старости лет понизили до оруженосца за освобождение заключенного?! Чтоб говорили, что старина Шнавус уже мясная рухлядь в военных штанах?! Вот увидишь, я еще повершу местными устоями. Пусть не забывают, кто хранил порядок в Серебрице сорок лет!

За окном в другом конце комнаты уже сиял рассвет. Мягкие лучи подсвечивали деревянный пол и бедное убранство Обитальни. А издалека слышался ор толпы и топот.

- Что это? – насторожился Шнавус, - Какой-то пьяный отряд идет сюда? Не дай Алиран, чтоб это вернулись эти оболтусы из Черного ворона. Да нет же, они давно все расползлись. Или просто это пьяная братия, сметающая на своем пути все изгороди? Да вряд ли. Пойду-ка погляжу в окошко.

Со скрипом поднявшись, словно старый сундук, он приблизился своим медленным шагом к окну. Сощурившись, он вгляделся вдаль, откуда доносился шум.

- Преподобный Алиран, что это за войско?! – воскликнул он, - Древние боги, неужели я сошел с ума. Огромная желтая жаба идет прямо на нас! Я… нам пора спасаться!

Шнавус уже успел накинуть меховую куртку, которой было больше лет, чем заключенному юнцу, как он вспомнил о нем.

- Послушай, - просительно начал он, - Давай я тебя освобожу, а ты посмотри, что там такое. Если большая жаба, бежим отсюда вместе, понял?

Он открыл ключом замок на решетке и повел паренька к окну.

- Это жаба? Это дракон? Зрение мое меня уже не балует остротой. Говори быстрее, кто там надвигается? У нас еще есть время убежать.

- Это… - присмотрелся юнец, - Это люди.

- Люди? – удивился Шнавус, - Видимо, у меня желтое пятно на глазу, раз мне почудилось…

- Они все в желтом, - щурился заключенный, - И это не их облачение. Их словно окутал желтый дым.

- Дым, который не рассеивается? Присмотрись еще.

- Они слишком далеко, пока непонятно. Кажется, что дым, мгла желтого цвета. А то и грязь. Или слякоть. Или много меда.

- Грязь, слякоть, мед… - нахмурился Шнавус, - Ладно, но они же прут прямо к нам?

- Дорога, по которой они идут, ведет прямо к нам. Это точно не моих рук дело, да и вряд ли кто такое может изобрести.

- Природная напасть? – встревожился старик.

- Не, думаю волшебных рук дело, - ответил парень, - Наверное, кто-то из фокусников на ярмарке перепил.

Старик Шнавус задумался.

- Одевайся и выходи со мной. Чую, пахнет весельем.

А меж тем, как можно было догадаться, к Обитальне направлялся отряд старшины Халафа вместе с безумным Глитусом, шайкой воров во главе с Трюмиросом и к несчастью оказавшиеся там Мирон и кузнец Рантаг. Вся эта толпа была склеена склеивающей бомбой Глитуса, который шел впереди всего этого желтого войска. Он улыбался широчайшей улыбкой и был необыкновенно доволен, что ведет огромное количество людей предстать перед правосудием.

Кроме самого озорника-волшебника в приподнятом настроении шагал Мирон, который отчаивался и был