Читать книгу - "Вспомни меня - Челси Бобульски"

Но Алек поймёт.

Я нахожу его во внутреннем саду. Колючий потолок исчез; розы сострижены до балкона третьего этажа.

— Работал круглосуточно, — слышу я, как кто-то говорит, когда я прохожу мимо.

Я останавливаюсь у подножия платформы и, прикрывая глаза рукой, смотрю вверх.

— Алек?

Он смотрит на меня сверху вниз, потирая рукой влажный лоб. На мгновение, как и в любой другой раз, когда я видела его, его глаза выдают радость, которую он испытывает, видя меня. Но затем, почти сразу же, эта радость исчезает, заменяясь такой болью, страхом и сомнением, что моё сердце разрывается под тяжестью этих эмоций.

Я бросаю взгляд на других рабочих, затем одними губами спрашиваю:

— Мы можем поговорить?

Он кивает и откладывает садовые ножницы. Он спускается по лестнице, затем берёт меня за руку и уводит прочь от зевак, обратно в отель.

— У меня есть несколько идей, — говорю я, протягивая ему блокнот, — о том, как мы можем… ты знаешь.

Он делает глубокий вдох и кивает.

— Давай уйдём куда-нибудь.

Я иду за ним на пляж. На этот раз я понимаю, что он не хочет, чтобы нас подслушивал кое-кто конкретный.

Лон повсюду в этом отеле.

— Хорошо, — говорит Алек, когда останавливаемся у линии прилива, грохот прибоя и легкомысленные крики детей, барахтающихся в воде, заглушают наш разговор. — О чём ты думаешь?

Я открываю блокнот, загибая переплёт назад.

Я прочищаю горло.

— Что, если мы попытаемся изгнать Лона из отеля?

— Как призрака?

Я бросаю на него многозначительный взгляд.

— Больше похоже на демона.

Он качает головой.

— Сомневаюсь, что это сработает. Дух Лона не хочет оставаться здесь. Он в такой же ловушке, как и мы. Во всяком случае, единственное, что нам это даст, это разозлит его ещё больше.

— Ладно…

Я достаю из кармана короткий огрызок карандаша и зачёркиваю первую идею.

— Что, если мы заберём с собой современные технологии? Что-то, что могло бы помочь?

Алек скрещивает руки на груди.

— Например, что?

— Не знаю. Пистолет? Что-то, что мы могли бы использовать, чтобы дать отпор?

— Каждый раз, когда мы возвращаемся, не имеет значения, какая на мне одежда или что у меня в карманах — я всегда возвращаюсь в том же самом, что было на мне 5 августа 1907 года, и ничто другое никогда не возвращается со мной.

Я вздыхаю. Я не была уверена, что взятие оружия с собой действительно поможет, но я бы чувствовала себя в большей безопасности, зная, что если Лон снова нападёт на меня, у меня будет что-то ещё, кроме кулаков или осколков стекла, чтобы сравнять наши шансы.

— Так ты думаешь, это не сработает?

Алек смотрит на горизонт и снова качает головой.

Я вычеркиваю это из своего списка.

— Что, если мы не убежим?

— Ты имеешь в виду, если мы позволим Лону думать, что ты собираешься остаться с ним на этот раз?

Я морщусь.

— Мы уже пробовали это раньше?

Он кивает.

— Когда мы возвращаемся, Лон ведёт себя так же, как в тот день. Он говорит то же самое, придерживается того же расписания. Но он знает, почему мы здесь. Он всё равно будет искать тебя, — Алек сглатывает. — Он всё равно убьёт тебя.

— Что, если мы убьём его первыми?

— Проклятие не позволит нам, — говорит он. — Всё остаётся по-прежнему, пока Лон не придёт за нами, и тогда все ставки отменяются.

Я вскидываю руки вверх.

— Ты можешь хотя бы попытаться быть немного более полезным?

Он ничего не говорит. Просто смотрит на меня с поражением в глазах.

Наконец, он бормочет:

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Солгал тебе?

Мои глаза горят, но я смаргиваю слёзы.

— Моя жизнь здесь на кону, Алек, а тебе, похоже, всё равно.

Его челюсть напрягается. Он делает шаг вперёд, пока мой нос не оказывается практически у его ключицы. Он смотрит на меня сверху вниз, его дыхание прерывистое, глаза острые, как ледорубы.

— Не говори, что мне всё равно. Меня это слишком волнует, Нелл. Слишком сильно. Вот почему я не могу сделать это снова.

— Хорошо, — огрызаюсь я в ответ. — Тогда я сделаю это без тебя.

Он смотрит на меня ещё секунду, как будто хочет сказать ещё так много, но не видит в этом смысла. Он чертыхается себе под нос.

А потом уходит от меня.

Я не зову его вслед.

Он слишком глубоко увяз, чтобы я могла до него достучаться.

ГЛАВА 51

НЕЛЛ

Я НЕ БУДУ ПЛАКАТЬ.

Я не буду.

Я не буду.

Я не буду.

Я мысленно повторяю эту мантру, возвращаясь в свою комнату. Вверх по лестнице, кружа четыре пролёта вокруг шахты лифта, вспоминая, каково это — стоять в этой золотой клетке, когда моё сердце так сильно билось в груди, как будто оно тоже хотело убежать и никогда не останавливаться. Вспоминая, какой потерянной я была, пока не встретила Алека. И теперь…

Теперь я снова одна.

На площадке четвёртого этажа я поворачиваю направо, в наружный коридор, выходящий в сад. Кто-то открыл окна, чтобы впустить ветерок, и я прохаживаюсь перед ними, позволяя свежему, благоухающему розами воздуху остудить мою разгоряченную кожу.

Я в порядке, всё в порядке. Я собираюсь разобраться с этим.

У меня в записной книжке есть последняя идея, и у меня ещё есть месяц, чтобы придумать что-нибудь ещё, если это не сработает. Ещё слишком рано сдаваться, даже если Алек уже сдался.

Позади меня раздаются глухие шаги. Я останавливаюсь и заставляю себя улыбнуться, ожидая увидеть ещё одного гостя, но когда я оборачиваюсь, там никого нет.

В коридоре пусто.

Нахмурившись, я делаю шаг вперёд.

— Привет?

Двери захлопываются, а за ними и окна. Стекло прогибается внутрь, как будто кто-то давит на него с другой стороны, пока давление не становится слишком сильным. Окна разбиваются одно за другим, и осколки стекла разлетаются по коридору, мерцая на солнце. Сила отбрасывает меня к стене. Осколки стекла царапают руки, ноги, лицо. Я кричу, сворачиваясь в позу эмбриона и скрещивая руки над головой.

Я не поднимаю глаз, пока последние звенящие осколки не падают на пол. Мой разум уже ищет логическое объяснение — землетрясение? Сильный порыв ветра? — хотя я знаю, что в этом нет ничего логичного или земного.

Пронзительный, отрывистый скрежет откручиваемых винтов эхом разносится по коридору. Я заставляю себя подняться и бегу к дверям.

Заперто.

Я пытаюсь открыть их, но они даже не дребезжат.

Выругавшись, я поднимаю глаза.

Все светильники висят боком, каждый теперь держится