Читать книгу - "Наследие Дракона - Дебора А. Вольф"

– Кроме того, я думаю, что ты хотела задать мне другой вопрос. Надеюсь, ты знаешь, что, когда будешь готова, я смогу тебя выслушать. – Ани позволила Талиезо отпустить голову, но прижала ноги к его бокам, предупреждая, чтобы он не торопился. – Я не лукавила, когда сказала Нурати, что забочусь обо всех своих девочках, Ханней.

Ханней никогда не была разговорчивым ребенком. Она позволяла сестрам по оружию болтать за двоих. Смелая, умная, дерзкая Сулейма первой бросалась в пропасть и последней проверяла ее на наличие змей. Бывало, Ханней шла по стопам подруги, бывало, выбирала свой путь, но, как бы там ни было, всегда хранила молчание, даже в тех случаях, когда, наябедничав, могла бы спасти свою пятую точку. Чем ближе был вечер, тем легче она управлялась с лошадью, но продолжала таить тревогу в больших карих глазах.

Глаза и волосы у нее совсем как у отца, – подумала истаза Ани. – Он был такой же темноголовой занозой в заднице.

Дракон Солнца Акари на западе начал краснеть и подернулся негой. Всадницы были уже недалеко от Костей Эта, но Ани не имела ни малейшего желания приближаться к этим проклятым местам после заката. Она начала оглядываться в поисках воды. Ее ка не обладало особенной силой, но все же подсказало, что где-то рядом – небольшой оазис. Найти его довольно просто, даже с ее ограниченными возможностями. Ани посмотрела на Ханней и одобрительно кивнула в ответ на тяжелый рассеянный взгляд, а затем закрыла глаза.

Талиезо продолжал идти как ни в чем не бывало. Ани нежно сжимала икрами его теплые бока. Ее мальчик, такой сильный, такой уверенный в себе. Несмотря на то что Зеера постоянно менялась, они уже ходили по этому пути, и чутье у Талиезо было гораздо лучше, чем у его хозяйки. Ани коснулась его сущности, позволив собственной сущности протянуться тонкой дымкой по пустыне, цепляясь, растягивая сети и оглядываясь вокруг… Судя по ощущениям, у его ауры был холодный сине-зеленый оттенок, а ее аура отсвечивала тускло-красным цветом глины с зелеными и коричневыми просветами.

Магия д’зеерани, которую Ани впитала с первым глотком материнского молока, продолжала петь у нее в костях. Эта магия была ее тайной и станет ее погибелью, случись кому-нибудь узнать о ней.

Каждая земля хранит свои чары, но ни в одной не рады заклинателям костей.

Талиезо повернул морду на север в тот самый момент, когда Ани уловила бледно-голубую дрожь на дальних рубежах своих ощущений.

– Туда. – Открыв глаза, она увидела, как Ханней пальцем указывает направление. – Вода, не самая сладкая, но и не слишком затхлая. Будем ли мы сегодня разбивать лагерь?

Ани коротко кивнула.

– Ты уже бывала в этом оазисе?

– Нет, верховная наставница. Я ездила к Костям Эта, но мы всегда шли северным путем.

– Тогда мне стоит похвалить твой нюх, юная Джа’Акари.

Ханней зарделась от удовольствия, но похвалы оказалось недостаточно, чтобы развязать ей язык.

В эту ночь они разбили лагерь на полоске зелени в тени Костей Эта. Некогда жемчужина Зееры с многочисленными деревьями, тарбоками и снующими мимо птичьими стайками, этот оазис проигрывал длительным засухам одну битву за другой, до тех пор пока не превратился в овеваемый мертвыми ветрами островок сухой травы с лужей пресной воды, которая имела неприятный привкус и казалась кипяченой. Талиезо недовольно фыркнул, но выпил несколько мисок. Зато кобыла Ханней оказалась менее сговорчивой. Она замотала своей мягкой маленькой мордочкой и с негодованием уставилась на двуногих. Когда же стало понятно, что воды посвежей не предвидится, лошадка наконец начала пить, однако у нее на морде читалось такое отвращение, что Ани невольно улыбнулась. Кобылы иногда ведут себя как неразумные дети…

…То же самое можно сказать о юных девушках. Ханней послушно разведала местность, накормила лошадей положенной мерой пшена, развела небольшой костерок, прикрыв его, чтобы не привлекать лишнего внимания, вытащила еду и мехи с водой, но при этом продолжала упорно отводить глаза и держать рот на замке. Истаза Ани сидела на сухой палой листве и наблюдала за этим представлением с гордостью, восторгом и легким раздражением.

– Послушай, девочка… – заговорила она.

– Не девочка, а Ханней Джа’Акари. – Она вручила Ани ее долю походного хлеба с пеммиканом и впервые за день ответила ей прямым взглядом. – Сегодня я буду первой нести стражу, истаза Ани. Разбудить вас, когда время дойдет до шестой отметки?

Ани с улыбкой приняла еду и тут же резко помотала головой.

– Разбуди меня в три. Мы оставим лошадей здесь, а сами пройдем остаток пути пешком, пока песок еще прохладный, а змеиный выводок сонный. – Она разломила кругляш походного хлеба пополам. – Собираешься ли ты рассказать мне, что тебя волнует, или придется выбивать из тебя сведения палкой?

Ханней поджала губы.

– Сначала вам придется меня поймать.

Какая же ты невыносимая, дрянная девчонка! Ани запила хлеб водой и скорчила гримасу.

– И эта вода тоже застоялась.

– Верно. Сердечные матери говорят, что соляные кувшины не сохраняют ее свежесть.

– За фик! Видимо, придется отправить делегацию джа’сайани в Салар Меррадж. Еще одна забота…

– Я слышала, как умм Нурати говорила с Хафсой Азейной до их отъезда о том, чтобы купить новые кувшины. Первая мать сказала, что караван будет проезжать мимо Соленых Земель. – Девушка внезапно ужасно заинтересовалась пригоршней пеммикана и начала искать в ней ягоды. – Верховная наставница?

– Что? – Ани повернула голову в сторону пасущихся лошадей, чтобы девушке было легче раскрыться перед ней.

– Говорят, что Сулейма повредила разум, а не только тело. Прежде чем лекари погрузили ее в сон, она кричала о… каких-то странных вещах. – Ханней помедлила. – Разговаривала с кем-то невидимым.

Ани решила, что теперь начинает понимать тревогу этой девушки. Воительница обязана полагаться на свою сестру по оружию и доверять ей. Те же, кто повредился в уме из-за болезни, травмы или жестокой усмешки судьбы, не подходили для солдатской жизни.

– Хафса Азейна – умелая повелительница снов. Сулейма в хороших руках.

– Но повелители снов не обладают даром исцеления, верно? Повелевать снами – это убийственная магия… И к тому же Хафса Азейна родилась в чужих краях.

Последние слова были произнесены с отстраненным видом. В чужих краях. Как будто чужие обычаи были дурными и их следовало бояться и сторониться. Ани попыталась не выказывать тревоги. В ее ушах звенела давняя-давняя вражда и мучительные вопли смертоубийства.

– Я еще ни разу не слышала, чтобы ты так отзывалась о чужестранцах. Где ты этого нахваталась?

Явно расстроенная, Ханней пожала плечами.

– Послушай меня, Ханней, ты – хорошая и к тому же умная девушка. Если кто-то распространяет подобные настроения среди джа’акари… – Ани попыталась избавиться от лекторского тона, заметив, что взгляд девушки потух, а рот упрямо сжался. – Ханней, ты должна мне сказать. Кто говорил тебе подобные вещи?