Читать книгу - "Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй"

В этот раз на пережевывание пищи ушло больше времени: послышался скрежет зубов о какой-то кусок, словно что-то в нем оказалось чересчур твердым или волокнистым, чтобы заглотать без усилий. Когда челюсти разомкнулись и монстр принялся исследовать языком каждую щелку во рту, Натан заметил, что между зубами застряли кусочки черных доспехов. На мальчика накатил приступ тошноты.

Последний из конвоиров теперь уже был далеко — впрочем, недостаточно далеко. Крылоящер приземлился, чтобы дать женщине возможность пересесть за спину своему спасителю, и снова пустился в путь: нести лишний вес на спине оказалось удобнее, чем в когтях. И все же поднимались они слишком медленно, а чудовище, чей аппетит лишь возрос после двух первых жертв, двигалось точно и быстро. Монстр развернулся всей тушей — перетирая камни в песок отвисшим животом, сотрясая пустыню поступью. За ним поднималась песчаная буря. Вдруг Натан осознал, что говорит вслух — словно просит или умоляет: «Нет! Нет! Пожалуйста, не надо…» Шея вытянулась, громадная пасть распахнулась…

И тут, словно рухнув с неба, налетели дикие крылоящеры, целясь своими клювами в поднятую голову твари. Предводителем у них был белый. Чудовище закрыло глаза, спасая их от острых крыльев, и принялось мотать головой из стороны в сторону, хватая пустой воздух. Какое бы презрение ни испытывали свободные крылоящеры к своим прирученным сородичам, картина поедания двоих из них заживо, видимо, заставила позабыть о нем. Дикие животные хорошо знали своего противника и маневрировали куда лучше своих крупных собратьев. Они вихрем носились вокруг головы, нанося удары оконечностями кожистых крыльев, кидаясь каждый раз, как монстр пытался приоткрыть глаза; они впивались в ноздри, в неглубокие ушные раковины. Синий язык мелькнул, выбрасываясь наугад, — без помощи зрения его попытка была обречена. Нагруженный крылоящер медленно, тяжело удалялся. Спасенная женщина, сидящая позади без седла, крепко держалась за товарища. Натан был почти уверен, что им удастся спасти.

Но вот пустынное солнце стало затуманиваться — сон ускользал. Натан попытался удержаться, чтобы убедиться в том, что беглецы спаслись, уловить последние мгновения атаки, — тщетно. Тьма пещеры залила сознание, наполнив его от края до края, а когда отступила, в родном мире мальчика уже начался день.

* * *

— Где ты был прошлой ночью? — спросил Нэд Гейбл.

— Что?

— Ночью я проснулся, а тебя нет.

— Тебе нужно как-то решать проблемы со сном, — заметил Натан, стараясь не обращать внимания на расползающийся по спине холод. — Ты постоянно просыпаешься ночью и что-то себе выдумываешь. Как бы то ни было, если меня не было, значит, я ходил в туалет.

— Ладно, — согласился товарищ. — Раз ты больше ничего не хочешь мне рассказывать. Только если у тебя есть мантия-невидимка, мог бы поделиться со мной.

— Если бы, — улыбнулся Натан.

— А почему у тебя лицо обожжено?

— О… — Натан дотронулся до щеки: та сделалась очень чувствительной. — Наверное, вчера обгорел. На теннисе.

— А я думал, что смуглая кожа не обгорает на солнце.

— Смотря какое солнце.

* * *

Анни очень удивилась, когда ей нанес визит Алекс Бирнбаум: он пригласил ее на обед. Она подозревала, что американец охотится за информацией о Ровене, однако весь обед он говорил о живописи и скульптуре (у Анни создалось впечатление, что он знаток в этой области) и о себе (как все мужчины, которых ей доводилось встречать). В целом обед прошел приятно, и Анни была в прекрасном настроении. Вернувшись в лавку, она почувствовала укол совести, потому что считала, что не следует развлекаться так часто. Из реки выловили мертвое тело, в Торнхилле живет изгнанник из иного мира, Натан в опасности. Совсем не время предаваться развлечениям.

Ближе к вечеру объявился инспектор Побджой. При виде него Анни вспомнился репортер из «Инди», пошутивший насчет распутывания убийств престарелыми леди. Только в данном случае престарелая леди как раз была мертва.

— Как продвигается расследование? — вежливо поинтересовалась Анни.

Инспектор листал книгу. Само по себе это не удивляло; в конце концов, он пришел в книжную лавку. Только в последнее время Анни все чаще казалось, что многих ее посетителей книги интересуют в последнюю очередь.

Побджой, обычно сохраняющий невозмутимое выражение лица, явно изумился столь прямому вопросу.

— Некоторый прогресс… имеется, — уклончиво ответил инспектор. — А вы слышали что-нибудь относящееся к делу?

— Нет, — спокойно отозвалась Анни, для пущего эффекта добавив улыбку. За обедом она выпила два или три бокала вина и вела себя слегка легкомысленно. — Я слышала, вы отпустили Дейва Бэгота. Должна сказать, что сталкивание прабабки жены в реку — не совсем в его стиле.

— Доказательств недостаточно.

— Вы и впрямь считаете, что это убийство? — продолжала допытываться Анни. — Достаточно ли доказательств, чтобы так считать?

— Скажем так; есть кое-какие признаки, — поправил собеседницу Побджой. И, поддавшись внезапному импульсу, добавил: — Мы получили анонимное письмо, в котором подчеркивается, что смерть миссис Карлоу наступила не в результате естественных причин. У вас нет предположений, кто мог послать его?

— Анонимное письмо… Господи милосердный, понятия не имею. — Анни в самом деле растерялась. Она ожидала чего угодно, только не этого. — А вы не думаете, что кто-то решил попросту создать другим проблемы?

— Всегда существует такая вероятность. В конце концов, взять хотя бы Дейва Бэгота: ведь у него в самом деле возникли проблемы. — Побджой тщательно подбирал слова, но Анни отреагировала вовсе не так, как он ожидал.

— Вы имеете в виду мой удар кастрюлей по голове? — хмыкнула Анни.

— А я и не знал. — По лицу инспектора скользнула легкая тень улыбки. — Я слышал, что разразился скандал и вы имели к нему какое-то отношение, однако… м-м… не знал подробностей. А вы молодчина. Конечно, мы не поощряем применение насилия в обществе, но…

— Разумеется. — Между ними проскочила искорка взаимопонимания.

«Ни в коем случае нельзя позволять себе пить в обеденный перерыв», — подумала Анни.

— Кстати говоря, у меня есть друг, который полагает, что мог знать одного из ваших родственников. Его зовут Бартелми Гудман. Он живет в Торнхилле, в лесу. Вы у него еще не были.

— А кого из моих родственников ему довелось знать? — Тон Побджоя постепенно становился привычно спокойным.

— Ну, — произнесла Анни, стараясь собраться с мыслями, — конечно, не сам Бартелми — он не настолько стар. Должно быть, то был его отец — он знал вашего деда. Кажется, так он сказал. На войне. Может быть, это лишь совпадение. Побджой — не самое распространенное имя, верно?

Инспектор издал что-то вроде стона.

— Вы, наверно, ненавидели свое имя в детстве? — сочувственно спросила Анни. Он пожал плечами.