Читать книгу - "По слову Блистательного Дома - Эльберд Гаглоев"

Широкие, рослые, оскалившиеся железом и сталью. Хорошо шлем свой я в переметной суме оставил. На меня смотрели с опаской, раздували мышцы, стараясь казаться больше. Защитить женщин от странного чужака в черной коже. И тут же на лицах проступало облегчение, когда на них падал прожектор улыбки Хамыца, обхватившего необъятные плечи хозяина. Опять напрягались, глядя на шишковатую фигуру Унго с чудовищной Брунгильдой в руках. И совсем мрачнели, рассмотрев высокого Тиваса, задрапированного в черный плащ с наброшенным капюшоном.

Я бы, пожалуй, тоже напрягся, когда в кабаке такая компания появилась бы.

– Вот подставка для оружия вашего. А вот и стол, пожалте. Эй, Ерема и Гиря, а ну тащите, что надо!

И потащили кашу с мясом, птицу жареную, мясо ломтями.

Мой желудок чуть ребра не прокусил, так все одуряющее пахло.

Вовремя, ох, вовремя каплей ртути влетел Баргул. Без него бы начали. Сил терпеть не было.

– А пиво? – в унисон проорали Хамыц с Унго. И, прогибая мощную столешницу, шмякнулась тяжелая глиняная корчага.

Виду я не подавал, но внутри рычало. Разодрал птипу, по рукам потек сок, и если давно когда-то я пресек бы это безобразие путем вытирания салфеткой, то теперь ловил языком сладкие брызги сока, пока они не успели скатиться. Продолжался процесс насыщения достаточно долго. Но совсем не так долго, как мне бы хотелось.

– Знаешь, Саин, у тебя неприятности, – с мерзкой улыбочкой проговорил Тивас.

Я обернулся.

К столу вихляющей походкой подходил пижон. Алый, шитый золотом камзол, пышное жабо, широкие, по колено шаровары, украшенные роскошными до середины голеней кружевами, башмаки в золоте и камнях. Черные, с проседью волосы, надменный подбородок, презрительно оттопыренная нижняя губа, немалый хрящеватый нос, узкие губы, жесткий прищур блеклых зеленых глаз. На широком, богатом поясе в простых ножнах – длинный узкий меч с замысловатой гардой. На рукоятях покоятся длиннопалые кисти. Из-под кружевных манжетов поблескивают камни перстней. Остановился за шаг до стола, слегка склонил голову.

– Мое почтение, мудрейший, хотел бы представиться твоим спутникам, дабы знать и приветствовать могли мы друг друга. Я – Граик Ан, Магистр Ордена Прямых Клинков. Не разрешите ли присоединиться к вам?

Он лишь собрался обернуться, а хозяин уже тащил тяжелое резное кресло.

Граик уселся в кресло. С достоинством принял бокал вина.

– Рад встрече с тобой, мудрейший, и с твоими спутниками, – и с этими словами перелил в себя содержание емкости. Затем продолжил: – Ты путешествуешь в очень живописной компании, мудрейший. Я много странствовал, но нигде и никогда не видел людей, похожих на твоих спутников. У них необычное и непривычное для наших краев оружие, требующее скорее силы и свирепости, нежели ловкости и изящества. Мне кажется, мудрейший, или они в настоящих доспехах? Великие, какая дикость. Неужели они думают, что доспехи могут спасти робкого от клинка?

– Извини, Тивас, ты не мог бы объяснить, почему этот гусь сидит за нашим столом, пьет наше вино и говорит про нас при этом гадости? Он что, твой неудавшийся брат-близнец? – подал я голос.

– Мудрейший, – на лице у щеголя появилось выражение деланного удивления, – ты путешествуешь в обществе этого? – Он презрительно махнул в мою сторону кружевным манжетом. – Ты все еще таскаешь с собой свой ужасный меч, о, Попиратель Канонов? Ты все еще прячешь свое тело в доспехи, о Великий Предсказатель Великих Бед? Ты все еще ждешь прихода Сумасшедшей Луны?

– Она уже пришла, Граик, – негромко произнес Тивас.

Я абсолютно ничего не понимал в этом глубокомысленном разговоре, кроме того что означенный Граик меня активно недолюбливает. Его же несло.

– Это из-за твоих кликушеств отважные лорды по твоим книгам стали изучать какой-то правильный бой. Это из-за тебя великое искусство поединков задыхается от недостатка неофитов, которые, соблазнившись достатком и покоем, уходят в замки лордов, а не благородно путешествуют, совершенствуя свое умение, – все повышал голос незнакомец, постепенно входя в обличительный раж.

– Дозволено ли мне будет сказать, Саин?

– Говори, Хамыц.

– Младший брат наш, Баргул, говорит: «Если старший Саин не снисходит до этого человека, Баргул хочет воткнуть ему в голову секиру».

От такого заявления оратор слегка прибалдел.

– Это что, вызов? Ты, Саин, всегда любил прятаться за других – полил он опять меня презрением, – если это вызов…

– Это не вызов, – встрял я. – Эти люди – мои друзья. Ты грубишь им. Я не знаю, за что ты невзлюбил меня, но сказанного тобой хватит, чтобы язык твой и ты существовали раздельно. Я хочу драться с тобой. – Эти слова прозвучали уже в тишине. Шум в корчме стих. Все смотрели на нас.

Из-за стойки вышел хозяин, тщетно пытаясь придать добродушному щекастому лицу суровое выражение.

– Наш круг – для вас. Прошу сюда.

– Постойте, – поднялся Тивас. Сейчас он смотрелся страшновато. Черная хламида, черная рожа, шапка седых волос, посох.

– Каков заклад?

– Да-да, достойные, каков заклад? Ведь не смерти вы взаимно желаете? – возопил корчмарь. – Тогда не здесь. Все обчество будет против. Пожалте тогда к нашему лорду в замок. До него четыре дня пути. А лорд наш – великий любитель поединков. Порой сам ездит степных бить, – полушепотом, как о чем-то недостойном, добавил он.

Я смотрел на Граика и ждал, чего же он зажелает. Смерти его я не хотел, но сам напросился… Он сильно рассердил меня.

– Заклад – рабский ошейник, – наконец разжал побелевшие губы Граик.

– Да станет проигравший рабом победителя, – шумно провозгласил Тивас. Или мне показалось, или чересчур торопливо провозгласил. Что-то не упоминал добрый дядя Тивас об институте рабства в эгих благословенных землях.

– Зело не любят друг друга господа воители, – забывшись, грустно вздохнул корчмарь и тут же напустил на лицо серьезную мину. – Прошу до круга, господа воители, господа гости и господа селяне, – торжественно провозгласил он.

Граик встал, резко отодвинув кресло, и первым пошел за корчмарем, спиной демонстрируя неприязнь и презрение. Никогда не мог понять, как можно этой частью тела что-то выражать. Но у благородного воителя получалось.

– Этот воин кажется мне достойным противником, но сдается мне, он чем-то весьма опечален, – поделился своими наблюдениями Унго.

– Наш брат сегодня приобретет раба, – хохотнул Хамыц. – Хорошо, что ты не пробил ему голову, – и хлопнул по плечу Баргула, – а то бы мы не потешились зрелищем боя.

– Тивас, я хотел бы у тебя кое-что узнать, – подхватил я под локоть нашего духовного лидера. Мы слегка отстали от болельщиков.

– Ну и за что он меня так не любит, мудрейший?