Читать книгу - "Таня Гроттер и проклятие некромага - Дмитрий Емец"

Мне порой приходит на ум, что люди устроены как рояли. Увсех – мудрых и глупых, великих и жалких, нравственно прекрасных и нравственноуродливых – эмоциональные клавиши расположены в одних и тех же местах. Всеразличие – в глубине и качестве звучания.

Личные записи

Сарданапала Черноморова

– Спешка нужна только при ловле блох. Тише едешь –дальше будешь. Festina lente.[7] Festinatio tarda est.[8]Величайшие умы рождали эти гениальные истины, чтобы куча ленивых болвановоправдывала ими собственное безделье! Веселая избыточность движений – вот мойдевиз! Не помню, кто из великих это сказал! Вполне возможно, что это быля! – с пафосом произнес Ягун.

Таня с улыбкой оглянулась на него.

– Встань с моей кровати! Ты валяешься целый день! –сказала она.

Ягун оскорбился.

– Я не валяюсь! Я набираюсь сил перед завтрашнимматчем!

– Тебя что, выпускают на поле?

– Я буду комментировать! Думаешь, болтать без остановкитри-четыре часа подряд – легко? Скажи – легко? Я, может, молчун в душе! Может,я наступаю на горло своей внутренней застенчивости! – возмутился Ягун.

Таня отложила канифоль. Для контрабаса канифоль должна бытьиная, нежели для скрипки. Густая, вязкая. Иначе сцепление смычка со струнамибудет недостаточным. Если натереть скрипичной, о многих фигурах высшегопилотажа можно забыть.

Ягун наконец встал с кровати и от нечего делать стал крутитьв руках зудильник. На его поцарапанном дне замелькали фигуры.

– Эта, с позволения сказать, дама… Эта, если можно таквыразиться, девица… Это, да не изменит мне память, существо… – произносилнегодующий голос трудноопределимого пола. То ли высокий мужской, то линизковатый женский.

Ягун поморщился и смахнул изображение с зудильника.

– Скучно, сестры! Это мы уже слышали. Крутят одно и тоже, – сказал он капризно.

– А я не слышала. О чем это?

– Тренер сборной невидимок комментирует твое участие вигре, – пояснил Ягун.

– А-а, ясно… Гурий еще не прилетел?

– Вроде вечером должен. По Тибидохсу со вчерашней ночишастают толпы журналюг и в отсутствие Гурия снимают всякую ерунду: стены,мебель, Верку Попугаеву. Вроде как не теряют времени даром. Тарарах далдвенадцать интервью. Сарданапал – пятнадцать. Поклеп двадцать раз отказалсяпоцеловать перед камерой русалку. Сколько раз Соловей указал журналистам на дверь– вообще не поддается исчислению.

– У драконбольного поля нет двери.

– А, ну да… Ну да, это я так, для красного словца.Соловей же выражается более определенно. Один из журналюг – рыженький такой,зубастенький, похож на делового суслика – обошел все блокировки и пролез вкабинет к Медузии в ее отсутствие. Вообрази, Медузия возвращается, а этотделовой роется в ее личных бумагах! – насплетничал играющий комментатор.

– О нет! И как он? – с беспокойством спросилаТаня.

Ягун выдержал драматическую паузу.

– Бабуся настроена оптимистично. У парня хорошие шансы.Примерно через год он перестанет биться головой об пол, когда встретит женщину.Любую рыжую женщину, я имею в виду. Еще через два года с лица исчезнут всефурункулы. Что же касается волос, то каменные волосы – это, в сущности,довольно оригинально. Всегда есть тема для разговора с незнакомыми людьми.

– Ягун, прекращай издеваться! Тебе что, его не жалко?

– Не-а. Мне жалко того дуралея, что поднял слетевший сплеч Великой Зуби шарфик.