Читать книгу - "Две свадьбы и одни похороны - Дмитрий Старицкий"

— Все, — закончила Ингеборге, — трофеи кончились.

Народ разочарованно загудел.

Пришлось вмешаться.

— Что, мало показалось? Нормально. Больше наш автобус бы и не выдержал.

Смеются. Это хорошо.

— У отряда, кроме дежурных по рации и наблюдателей, — личное время. Подшиться, постираться там, привести свои вещи в порядок. Бульку перевязать нормально.

Вычистив трофейный пулемет, уселся в тени под деревом: типа акации, но растущей ветками, как веник-голик, поставленный на ручку; закурил неторопливо, со вкусом.

Пулемет меня откровенно достал. Как его разбирать, я не знал, и узнать мне было неоткуда. Интуитивно понял, как вставлять-вынимать из него ленту, и то хорошо. Пришлось чистить ствол так, как есть, в собранном виде, что оказалось еще тем геморроем. Заодно почистил и запасной ствол. На всякий пожарный. Хотя как их менять — не имею никакого представления. Не мала баба клопоту — купила порося.

Но теперь можно и оттянуться. Совсем было решил после перекура покопаться основательно в трофейных бумажках, как подошла Бисянка со снайперской винтовкой в руках и спросила:

— Я тут присяду рядом?

— Не вижу препятствий, Танечка. Место не куплено. — Мне было немного не до нее, но отказывать красивой девушке в таком пустяке видимой причины не было.

Сев рядом, Таня прислонилась к моему плечу спиной, положив винтовку на колени, и сидела так, вполоборота от меня, задумчиво грызя травинку и что-то рассматривая вдали. Потом сказала серьезным тоном:

— Извини меня, Жора, за то, что я плохо о тебе думала.

— Это когда же? — удивился я такому обороту.

— Да всегда.

Она помолчала и добавила:

— Думала, что ты очередной столичный кобель. Из зазнаистых холуев новых русских.

Немного подумав, ответил ей предельно серьезно:

— А за что прощать? Я действительно столичный кобель. Разве что только внеочередной.

Хмыкнул на этом месте и продолжил:

— И действительно работал на новых русских, потому как сам — хоть и высокооплачиваемая, но все же наемная рабочая сила.

— А разве ты не буржуй? Ты же богатый был! — В тоне Бисянки действительно слышалось удивление.

— Нет, Таня, ты не права. Буржуй не определяется богатством. Буржуй — это тот, кто извлекает прибыль из принадлежащей ему собственности. И тут что олигарх, что бабушка с двумя квартирами, одну из которых она сдает внаем, — оба буржуй. По определению. А наемный рабочий — это тот, кто просто продает свою рабочую силу — руки или знания, без разницы, и получает за это деньги в зависимости от квалификации. Где-то так, если объяснять на пальцах.

— Но вы ведете себя, как буржуи, — утверждала девушка.

— Вот именно — КАК, — сделал я акцент. — Просто, Таня, нам много платят настоящие буржуи. Мы, как писал Карл Маркс,[195]рабочая аристократия, которой создаются буржуазные условия жизни для обеспечения ее лояльности хозяевам. Но это ничего не меняет. Меня так же можно в одночасье выбросить на улицу, как и слесаря с завода. Просто потому, что хозяину так захотелось. А вот у бабушки вторую квартиру по закону не отнять. Неважно, сколько человек получает в заработок или какой извлекает доход, главное — каким способом он это делает.

— Понятно, но я не об этом хотела говорить, — тут девушка на секунду замялась. — Я пришла сказать тебе, Жора, спасибо за вчерашнее. Ты нас всех спас.

Я улыбнулся. Было приятно слушать похвалу из ее уст.

— Только благодаришь меня за это ты одна.

— Они просто не понимают, какая опасность над нами висела. И не понимают, что ты вчера совершил подвиг.

— Так уж и подвиг. Я бы без вашей поддержки даже на ноги не встал бы.

Бисянка не обратила внимания на мою реплику.

— Между прочим, за такое раньше ордена давали. А девчата? Не суди их строго — они еще маленькие.

Вот так вот. И это сказала чуть ли не самая младшая фифа нашего отряда. Почему-то это утверждение снайперши меня слегка возмутило.

— Танечка, у меня бабка в шестнадцать лет на войну пошла. Добровольно. В Сталинград. Сначала зенитчицей была на счетверенном «максиме».[196]На переправе! Потом — снайпер. Восемь фрицев. Медаль «За отвагу». Она младше их была.

— Это было совсем другое поколение, Жора. Другие люди. Это я по деду сужу. У него, кстати, счет — сто тридцать шесть фрицев.

— На то он у тебя и герой, — согласился с ней.

— Да, герой, — спокойно подтвердила Таня и снова замолкла.

Потом, приблизительно через минуту непрерывного рождения милиционеров,[197]под шелест крыл тихих ангелов, она заговорила снова, все также не поворачиваясь ко мне:

— Девочки пока только играли в войну, как в страйкбол.[198]Воевали по серьезному вчера только трое. Ты, я и Дюлекан. Мы втроем полбанды уделали. Других бандюков надо Гале записать на счет, как пулеметчице. Остальные только патроны тратили.

— Танечка, ты к ним излишне строга. В машины же они попали. И неплохо их раздербанили.

— Я и говорю — страйкбол, — настояла на своем Бисянка. — Стрелять надо было во врагов, а не в машины, которые сами по себе хороший трофей. Дорогой трофей. Особенно ТУТ.

Пора пришла разъяснениями политики партии давить всех мелких жаб в округе, чтобы не возбухали.

— Нет, Таня, даже если эти джипы достались бы нам целыми и невредимыми, то я бы их все равно уничтожил. Они слишком приметные, и по ним бы нас быстро опознали. С непредсказуемыми последствиями. Так что не жили богато — нехрен начинать.

Таня встала, повесив винтовку на плечо.

Я задрал голову, чтобы увидеть ее лицо. Красивое лицо перворожденной из зачарованного леса. И не захотел почему-то отпускать ее без вопроса. Чтобы просто постояла рядом со мной еще минуточку.

— Ты считаешь, что я зря девчат хвалил?

— Нет, не зря, — Таня слегка улыбнулась одними уголками губ. — Они все достойны похвалы, хотя бы за то, что не сбежали после первого выстрела.