Читать книгу - "Не сотвори себе вампира - Галина Гончарова"

И с Владом было очень похоже на…

Я все знала и понимала, но боялась себе признаться.

Черт, я просто… трушу?!

Я – Леоверенская!

Я невольно тряхнула головой. Мы, Леоверенские, не позволяем себе бегать от опасности! Все равно она бежит быстрее человека и больно кусает за пятки. Ну что, скажем себе все – и честно?

Скажем.

Но лучше потом.

Попозже.

А то кушать очень хочется.

Я выругала себя за малодушие и поискала глазами какие-нибудь шмотки.

Ой!

На тумбочке, прямо под моей сумочкой, лежали несколько листов. И на них что-то было… нарисовано?

Даниэль?

Я цапнула рисунки и опустилась на кровать. Всего было пять листов. И на каждом рисунок был пока еще нечетким, скорее карандашным наброском, но без растушевки, без идеальной прорисовки линий, ну вы поняли… я не художник…

Рисунки не были еще завершены – и в то же время они уже жили своей собственной жизнью.

Лист первый.

Я и Мечислав. Я – в свитере и джинсах почему-то выгляжу неприступной, как монашка в поясе девственности. Вампир стоит передо мной на коленях, весь такой умоляющий и очаровательный (даже на рисунке очаровательный, как последняя сволочь), а я показываю ему выразительную фигу.

Лист второй.

Я же, на этот раз в чем-то напоминающем гимнастерку и в каске, широко размахиваясь, бросаю связку… Сволочь!!! Связку презервативов с водой в танк с рисунком вампирских клыков на боку!

Ну, погоди ж ты у меня, юморист-самоучка…

Лист третий.

Живая картина. Я, как была вчера, уперев одну руку в бок, второй показываю на стоящего на четвереньках Дюшку, а тот медленно превращается в козла. Рога на голове, копыта вместо ног и намечающаяся козлиная бородка были очень выразительны.

Лист четвертый.

Я, в каком-то балахоне типа рясы, поднимаю высоко в руке крест. Крест сияет, рядом лестница, ведущая в небо, а на ней стоят люди. Четверо очень хорошо знакомых мне людей. Влад и его семья. Стоят? Нет, я бы сказала – идут вверх. Даниэль поймал тот момент движения, когда человек перешагивает с одной ступеньки на другую. В небе открыта дверь, а свет от креста странным образом превращается в ступеньки перед людьми. Красиво. И как он только это разглядел? Хотя дар художника сродни ясновидению.

Лист пятый. Последний.

Я уже догадалась, что Даниэль специально разложил их именно в такой последовательности. Я же. Стоящая в мушкетерском плаще, в непринужденной позе – кончик шпаги упирается в землю, рука лежит на эфесе, вторая заведена за спину, голова откинута назад. И рядом на одном колене – Даниэль – с пылающим сердцем в руке. Рука протянута ко мне. Лицо вампира прорисовано очень четко. И на нем смесь надежды, страха, мечты, ожидания…

Я улыбнулась как кошка, объевшаяся сливок.

Ну, если это не предложение руки и сердца… где там у меня карандаш?

И решительно написала на обратной стороне листа всего одно слово.

«ДА!!!!!»

А потом кое-как завернулась в длиннющий халат – и спустилась вниз. Одежды я никакой не обнаружила, так что перебьются без великосветских церемоний. И потом, мы что – не в России? Тем более что халат мне был очень к лицу. Темно-синий, пушистый и теплый, отделанный светло-голубым атласом по рукавам, воротнику и подолу. Прелесть что за халат! Внизу я обнаружила Снегирева. Чем-то очень недовольный шарпей пил кофе из маленькой чашечки, которая смешно смотрелась в его лапе. Рядом стояло блюдо с пирогами. Хорошо бы с яблочным вареньем. Ум-м-м-м – вкуснятина! Обожаю! Мое лицо расплылось в широкой улыбке.

– Доброе утро, Алексей Иванович.

– Добрый день, Юля. Если он добрый.

– А разве может быть иначе? Все наши живы! И даже я жива, что само по себе чудо! Прекрасный день и жизнь прекрасна!

Снегирев смотрел на меня как на трехголового клыкастого теленка. То ли погладить, то ли голову оторвать. Вот только которую? И не цапнет ли?

– Юля, я хотел бы получить некоторые разъяснения.

Счаз-з-з-з-з… Я еще с голодухи и разъяснения давать буду? У меня была тяжелая ночь, трудный день, а про прошлую ночь я вообще не говорю. За такое надо не молоко, а водку давать. За повышенную вредность.

– Я тоже. И начать с самого главного вопроса, – согласилась я. – Что у нас на обед?

– Сходи на кухню, там у них что-нибудь наверняка есть. Вообще-то обед уже прошел.

– Бывает.

Я кое-как выползла из кресла и отправилась на поиски хлеба насущного. Желудок урчал как трактор «Беларусь», и я его хорошо понимала. Но твердо решила ограничить себя в еде. Я давно собиралась немножко похудеть, а в такой компании и с таким ритмом жизни через три дня я приобрету габариты манекенщицы. Тетя Таня ужасно мне обрадовалась.

– Юленька! Ты к нам откуда? И надолго?

Тетя Таня – это совершенно замечательный человек. Подводная лодка в степях Украины. Вот именно что Украины. Она вышла там замуж, еще когда Украина и Россия были единым Союзом и никому и в страшном сне не могли присниться Горбачев, Ельцин и перестройка. Родила двоих детей и поставила на ноги. Но когда все началось… Сами знаете, как на Украине стали относиться к русским и к России. Найти работу стало очень тяжело. Началась страшная дискриминация по национальному признаку.

В 1994 году умер ее муж, не выдержав всего бардака, который творился в мире. Сердце совсем не старого, сорокапятилетнего, мужика просто отказало. «Жить не хотелось», – сказал врач. И тетя Таня решила вернуться на родину. Правда, ее дети с ней не поехали. А Татьяна Ивановна в 1995 году приехала в столицу Российской Федерации. Уже Российской Федерации, а не Советского Союза. Огляделась, схватилась за голову – и методично начала разыскивать старых друзей. Еще школьных.

Один из таких приятелей и оказался в нашем городе. Старый, еще школьный товарищ. Предложил приехать, пообещал помочь на первое время с жильем, а там и с работой. Татьяна Ивановна не стала долго раздумывать. Но тут появилась новая проблема. Дипломами киевского института в России можно было только обклеивать стены под обои. Никому не нужны были инженеры. Производства разваливались, заводы банкротились, миллионы людей оказывались на улице.

Там же оказалась бы и Татьяна Ивановна, если бы не счастливый случай.

Однажды, после неудачной попытки устроиться на работу, она решила зайти в кафе и побаловать себя пирожным. Любимым с детства безе с орехами. Денег было немного, но совсем отказывать себе в радостях жизни не стоило. Так и заболеть недолго.

Кафе было роскошным. А вот безе оказалось…

Как выразилась сама Татьяна Ивановна, «за такое пирожное в Японии харакири делают. И не всегда – добровольно».