Читать книгу - "Спираль - Андрей Ливадный"

Планета Аллор, мир дислокации штаб-квартиры колониальной администрации сектора Окраины.

Разговор по закрытой линии статкома оказался примерно того содержания, что и ожидал Антон.

Несколько минут назад он вернулся домой из космопорта. Чувствовал Полынин себя препаршиво — сказывалось напряжение двух гиперсферных прыжков, проведенных в некомфортных условиях АРК на постоянной подпитке полетными стимуляторами, которые исключали само понятие «сон».

Когда от твоего тела разит потом, а усталость, улучив момент, наваливается чугунной тяжестью, желая отыграться за двое суток, проведенных на допинге, в усталых мыслях превалирует одно желание: вымыться, наконец, и завалиться спать…

Сейчас Антон занимался тем, что стаскивал с себя пропахший потом полетный комбинезон, прижимая щекой к плечу трубку мобильного коммуникатора.

— Я просмотрел присланные тобой с борта материалы. — Роглес пока что разговаривал сдержанно, но Антон знал, что это ненадолго. — Ты промахнулся, мой мальчик. Сильно промахнулся…

Полынин ненавидел, когда к нему обращались «мой мальчик».

— Не каждая гиперсферная линия ведет к удаче, — ответил он старой как мир фразой пилотов, не желая ни грубить Роглесу, ни оправдываться перед ним, — все равно не поймет, что значит вести корабль по тонкой силовой линии «изнанки космоса», каждый раз испытывая ощущение игры в «русскую рулетку». Пилоты проверенных гиперсферных трасс летают совсем иначе — им неведом тот риск, который сопутствует работе разведчиков или нелегалов-контрабандистов: пройти курс от одного подпространственного маяка до другого — дело не хлопотное и нервов там много не потратишь…

— Да, я понимаю, — согласился Роглес, отвечая на его реплику относительно удачи, — но ведь ты уже дважды ошибался до этого… — Он угрожающе умолк, а затем добавил, так и не дождавшись оправданий со стороны Полынина: — Хочешь, я напомню тебе лимит моей расточительности? — Теперь в тоне Роглеса уже звучали и раздражение и угроза.

— Зачем же… я прекрасно помню условия соглашения, — ответил Антон, голым входя в ванную комнату. — Два промаха — и пилот уволен. Вам не показался интересным обнаруженный мной корабль? — спросил он, включая воду — пока что только те струйки, которые омывали тело по грудь, чтобы не намочить трубку коммуникатора. Какой кайф… После сорока восьми часов безвылазного прения в скафандре эта живительная влага напоминала амброзию…

— Обнаруженный тобой корабль — ржавый кусок дерьма, — грубо оборвал его блаженство голос Джонатана. — Он не стоит ничего, кроме просранных тобой ста тысяч, которые угроблены на бесполезный полет. Ты даже не попал в Рукав Пустоты, а мне нужны артефакты, настоящие артефакты, понимаешь, а не раздолбанные корабли, спрятанные в каких-то там пещерах… Обратись в фирму, занимающуюся сбором вторичного сырья, — раздраженно посоветовал он. — Тоже мне, историк-кладоискатель…

Антону страшно хотелось включить весь объем душевой кабины, чтобы голос Роглеса захлебнулся вместе с электроникой коммуникатора, его порождающей.

— Гильзы вас не интересуют? — сдержав подкатившую к горлу ярость, осведомился он, прекрасно зная, что этим предложением окончательно выведет Джонатана из себя, но, по большому счету, Полынину было в этот момент все равно — смертельная усталость стирала грани субординации и инстинкта самосохранения.

— Ты издеваешься? Какие гильзы? — прорычал голос в трубке.

— Старинные. С клеймом какого-то из земных оружейных заводов.

— Слушай, Полынин, ты мне дерзишь или как?

Антон предпочел промолчать.

— В общем, так… — подытожил наступившую гробовую тишину Роглес. — Очередной раз стартуешь послезавтра. Я дам тебе еще один шанс. Либо ты найдешь действительно что-то ценное, что перекроет издержки сегодняшнего полета, либо мои ребята сдерут с тебя неустойку по полной программе. Ты понял меня?