Читать книгу - "Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка - Дмитрий Емец"

– И что я должен сделать со всеми этими книгами? – продолжалдопытываться Меф.

Арей молчал, и у Мефодия возникло нехорошее ощущение, что онуже получил ответ. Меф неосторожно коснулся одной из книг, и с ее страниц напол закапала кровь. Другая книга, Меф это точно видел, заложена была желтымпальцем с грубым, как панцирь черепахи, ногтем.

– Некоторые читатели ошибочно думают, что это онизаглатывают книги. На самом деле это книги заглатывают их, – пояснил мечник.

– Угу… Я так и понял, – сказал Меф, пытаясь не смотреть напалец. Ему казалось, что тот шевелится. Арей нахмурился.

– Мрак смотрит на тебя с надеждой и ожиданием. А что тыумеешь? – продолжал Арей.

Не меняясь в лице, он едва заметно моргнул левым глазом, итотчас за спиной у Мефа возник двойник Арея с коротким кривым кинжалом. Онкоротко шагнул и ударил, метя под лопатку.

Не оборачиваясь, Меф сомкнул руки и мгновенно окуталсяплотным фиолетовым полем. Приняв и отразив удар кинжала, поле сформировалось вузкий луч и мгновенно, не дав двойнику разорвать дистанцию, атаковало его вгорло. Пронзило шею и вышло сзади. Двойник Арея грузно упал и исчез. Меф дажене обернулся. С недавних пор он видел все, что происходило за его спиной.

– Дилетантство! Ты позволил ему ударить себя! А не долженбыл дать вообще замахнуться! Будь там не жалкий клон, а я сам, одним недоучкойна свете стало бы меньше, – раздраженно сказал Арей.

– Ну не все дерутся так, как вы! – заметил Мефодий.

Арей нахмурился. Неведомая сила отбросила Мефа на стену. Ондаже не успел сгруппироваться. От сильного удара перехватило дыхание. Передглазами запуржили темные точки. Меф стремительно вскочил, готовый защищаться.Правило первое: «Когда тебе больно, не подавай виду, потому что когда добивают,это еще больнее».

Повторной атаки не последовало.

– Ненавижу лесть, особенно если она граничит с хамством! –произнес мечник.

– Почему с хамством?

– Не все дерутся так, как я? Вслушайся и пойми, что тысказал! НИКТО НЕ ДЕРЕТСЯ ТАК, КАК Я! – рявкнул Арей.

Меф внутренне улыбнулся, внешне сохраняя почтительный вид.Он знал, что если губы его хотя бы немного шевельнутся, выдавая улыбку, Арейснова его ударит. Самолюбие – один из пунктиков стражей мрака. Каждый стражсчитает себя первым хотя бы в чем-то. Пусть даже в одной бесконечно узкой идаже где-то скользкой области, вроде режиссуры женских снов.

Но мечник мрака уже утих. Он был столь же отходчив, сколь ивспыльчив.

– Малютка Лигул, да хранит мрак его благородный горб!.. –Арей поклонился парадному портрету Лигула, который передернулся от такой наглости,– считает, что твои занятия в теперешнем их виде не дают эффекта. Чему можнонаучить человека, который бегает от знаний, как от бешеной собаки? Отныне,синьор помидор, ты будешь заниматься исключительно самообразованием.

Меф просиял. Ура! Самообразование! Больше никаких плохопрожаренных учителей из Тартара! Никаких заикающихся духов, разложившихсяпрофессоров юридического права и тоскливых лекций от полуночи и до первыхпетухов. «Где они только выкапывают таких педагогов?» – вздыхал иногда Меф. «Авот этого тебе лучше не знать!» – говорила Улита, косясь на комнату, где у нихлежали лопаты.

И хотя теперь Меф старался, чтобы лицо его осталосьравнодушным, каким оно и должно быть у истинного стража, от Арея ничего неукрылось.

– Ты рад? – удивился он.

– Правда, больше никаких уроков и лекций? – выпалил Меф.

– Я же сказал. Так ты рад?

– Служу мраку! – отрывисто выкрикнул Меф. С недавних пор онусвоил, что Арей любит мужские ответы – ясные и четкие, несколько с армейскимуклоном.

Однако мечник в данный момент не был настроен на муштру. Егоузкие глаза смотрели на Мефа, пожалуй, не без сожаления. Правая бровь ближе квиску была рассечена давним сабельным ударом.

– Ну служи, служи!.. – загадочный прищур. – Но на твоемместе я бы не радовался. Посылая эти книги, крошка Лигул оказал тебе услугусомнительного свойства. Хотя, сдается мне, что других услуг он никому и никогдане оказывал.

– Почему сомнительного?

– Посмотри на переплеты книг. Ты не замечаешь ничегоподозрительного?

Меф посмотрел, стараясь думать, что кожа, которой ониобтянуты, все-таки телячья. Хотя бывают ли у телят заросшие ножевые шрамы? Вцентре каждого переплета помещалась жирная руна, похожая на раздавленного, ноеще живого жука, вяло шевелящего лапками.

– Везде одна и та же руна… Недавно начертили, да? – спросилон.

– Именно, запомни ее хорошо. Мы в свое время называли ее«руной выпотрошенного школяра». Всякий раз, как ты не сделаешь домашнее заданиеили будешь читать книгу невнимательно, пропуская строки, руна выпотрошенногошколяра сделает тебе, скажем так, замечание.

Руна нетерпеливо зашевелилась. Было похоже, она готовасделать его прямо сейчас, не дожидаясь начала занятий.

– Выпотрошит? – забеспокоился Мефодий.

Арей смягчился.

– Выпотрошит, конечно, сильно сказано. Твои внутренностиостанутся на месте, но ощущение при этом будет такое, будто они уже готовы тебяпокинуть. Я бы даже сказал, что у тебя волей-неволей проявится… э-э…болезненный интерес к учебе… В общем, отныне и до тех пор, пока все эти книгине будут прочитаны, четыре-пять часов здорового чтения в день тебе обеспечены.

Мефодий посмотрел на портрет Лигула. Он был уверен, чтонаучился контролировать свои эмоции и внешне ничем себя не выдал. Арей, однако,оказался прозорливее.

– Но-но, мягче на виражах, синьор помидор! Конечно, полезнопоедать начальство глазами, но перед этим его лучше оглушить. Вживую этослишком болезненно. Не правда ли, братец Лигул?

Лигул на портрете поморщился, будто выпил разбавленного уксусаи закусил трухлявым грибком. Меф в который раз задумался, что заставляетгорбуна мириться с существованием Арея? Должно быть, глава Канцелярии мракаисходит из того, что Арей – фигура карьерно и политически несуществующая. Этокувалда, которой можно лишь просаживать стены. «Ничего, – говорит себе Лигул, –еще немного, и я заменю его кем-то другим». Однако время идет, а надобность вкувалде не пропадает. Да и кому бедняга Лигул может верить абсолютно? Не тем жельстецам из его Канцелярии, что, внешне истекая сахарным сиропом, готовысплясать лезгинку на его трупе.