Читать книгу - "Самозванка - Валерий Самохин"

Потемневший от времени стол из крепкого дуба был заставлен нехитрой снедью: кулеш, галушки с салом, загребы грубого помола и локшина. Мутная четвертная бутыль с вареной, заткнутая кукурузным початком, сиротливо ожидала начала трапезы. Поредевший казачий десяток правил печальную тризну по погибшим товарищам. Ждали Криву.

— Батько, атаманские охоронцы Нестору голову пробили!

— Живий? — вскинулся старый Метелица.

Посланный за припозднившимся десятником Путша неопределенно пожал плечами и судорожно потер побелевший от ярости сабельный шрам.

— Чия провина?

Запорожцы молча переглянулись — можно было и не спрашивать. Зарождающийся бунт куренной атаман пресек на корню, выкатив на кош из запасника пять указных бочек с молодым вином и по три ковша горилки на каждый десяток. К заходу солнца Незамаевский полк пребывал в прекрасном расположении духа и искал развлечений. Кулачные бои — шалаш на шалаш — в списке казацких забав шли на первом месте.

— Свидки бают, Нестор бранно Мирона поминал, — поделился информацией гонец. — Вот ближники и покарали.

— Який з них? — прогудел Ляшко Забельский.

— Богдан Пидкова, — нехотя ответил Путша.

Лица казаков потускнели. Десятник охоронцов славился тем, что без труда гнул подковы и в кулачном бою равных себе не имел. Не только в курене, но и во всем Коше. Метелица, задумавшись лишь на секунду, решительно тряхнул оселедцем:

— Ну шо браты, такого спускати не можна!

Бойцовые поединки проходили за станичной околицей. Ровно утоптанный круг был окружен пьяно горланящими казаками. В самом центре горделиво подбоченившись стоял Богдан Пидкова: почти двухметрового роста детина, с перебитым носом и копной пшеничных волос. Его очередной противник стоял на четвереньках и тряс головой, разбрызгивая капли крови по пыльному ристалищу. Метелица с товарищами остановились, не доходя до толпы, и огляделись по сторонам.

— Нестор в беспамятстве лежит, — мрачно поведал подошедший к ним Семен Лузга. — Не жилец боле.

— Где ближники?

— Вон они, — кивнул Лузга в сторону отдельно стоявших крепких, уверенных в себе запорожцев.

Личная охрана куренного атамана вид имела представительный. Из-под дорогих кунтушей венгерского бархата с серебряными пуговицами выглядывали малиновые и синие атласные жупаны, а необъятные пунцовые шаровары были со щегольской небрежностью заправлены в сапоги из цветного сафьяна. Из нестеровского десятка только пан Ляшко красовался в кафтане из зеленого керасера, остальные обходились застиранными свитками и полотняными штанами.

— За Нестора пришли мстить? — выступил вперед смуглый казак, с насмешливым взглядом ярко-синих глаз. — Не забоитесь? Бают, от татар вы швидко тикали.

— У всех панов богато купленных брехунов, — презрительно сплюнул ему под ноги Лисица. — Тот не казак, кто боится собак.

— Где соколы летают, туда ворон на пускают, — последовал ехидный ответ. Метелица придержал рванувшегося вперед Бояна.

— Дозволь мне, батько, — торопливо вмешался Ляшко и, не дожидаясь ответа, скинул кафтан, оставшись в одной сорочке. Сопровождаемый одобрительными возгласами толпы он вышел в центр ристалища. Ниже на полголовы, но шире в плечах, шляхтич выглядел достойным своего соперника.

— Гарный хлопец! — встретил его с усмешкой Богдан.

Слова в бою последнее дело и сильная зуботычина немедленно подтвердила непреложную истину. Ошеломленный казак сделал шаг назад. Поляк, окрыленный успехом, подался вперед.

— Это тебе за батьку, холера ясна!

Шляхтич повторил ошибку противника и битый волчара не замедлил этим воспользоваться. Резкий удар в живот согнул в приступе боли соперника, жесткая рука дернула за роскошный чуб голову, и последовавший за этим короткий апперкот в челюсть отправил пана Ляшко в глубокий нокдаун. Ясновельможные глаза закатились, а подкосившиеся ноги вынесли своего хозяина к краю ристалища — прямо в заботливо подставленные руки товарищей. Издевательский хохот охранного десятка прозвучал вместо гонга.