Читать книгу - "Верните мое тело! - Лючия фон Беренготт"

Я не могу так пахнуть! – пронеслось у неё в мозгу в тот момент, когда она недоуменно пыталась справиться с исходящим от руки смрадом. Просто не могу.

Но взгляд её задержался на самой руке, и она осеклась. Мысли остановились. Это была, определённо, не её рука. Свою руку она знала, как говорится, как свои пять пальцев. А тут все пальцы были не её. Грязные, даже не срезанные, а скорее обкусанные под мясо ногти, какие-то отвратительные, толстоватые, покрытые цыпками и красными плешами пальцы...

Дрожа и не веря своим чувствам, Ника ощупала свою грудь, лицо, бедра. Вскочив с постели, безуспешно пытаясь найти хоть какой-нибудь отражающий предмет, завертела головой, пытаясь не удариться в сводящую с ума панику. Наконец, в тазу, в который мочился Гектор, наклонившись и не обращая внимания на миазмы, Ника обнаружила своё отображение.

Вместо аккуратной и спортивной брюнетки двадцати трех лет от роду, на неё смотрела по-крестьянски дородная, рыжая баба с весьма неприятным лицом.

Помахав себе рукой и убедившись, что это действительно она, Ника в очередной раз потеряла сознание, обрушившись прямо на таз и позволив расплескавшимся нечистотам потерять свои отображающие, беспокойные свойства.

***

– Клара, очнись! – Ника почувствовала, что её носа касается какая-то едкая, пахучая трава, но глаза не открыла, пытаясь проснуться в нормальный, обычный мир. Хотелось сесть и, весело смеясь, рассказать находящемуся рядом человеку о нелепом, сумасшедшем сне. Впрочем, всё точнее и точнее она понимала, что находящийся рядом человек и будет как раз в этом сумасшедшем сне, а потому старательно делала вид, что спит.

– Очнулась, – произнёс незнакомый женский голос, и, не имея возможности почесать зудевший от трав нос, Ника громко чихнула и открыла глаза.

Сидящая рядом пожилая женщина, одетая наподобие новогодней, украшенной короткими ленточками елки, ласково улыбнулась и погладила ее по руке.

– Гектор сказал, ты никого не помнишь. А меня? – она горделиво повернула голову вбок, позволяя оценить её профиль, на самом деле запоминающийся своей грифоподобностью.

Извиняющимся жестом и качанием головы Ника объяснила соседке положение вещей.

– Очень плохо Клара, – произнесла та, прищуренно вглядываясь в её глаза. – Плохо, но не смертельно. Будем лить на тебя свинец. Посмотрим, где проблема.

– Какой свинец?! Не надо лить на меня никакой свинец! – испуганно попросила Ника, вспомнив о всевозможных пытках, в которых учувствовал расплавленный металл.

– Не кричи! – одернула её женщина. – На кровь, говорю, смотреть будем. – Гунилла я. Не помнишь? Да и черт с тобой. Вот этими руками тебя в этот мир приняла, плохого тебе не пожелаю. Гектор, – обратилась она к стоящему рядом. – Принеси факел, поновее.

Через минуту над принесённым факелом уже коптилась маленькая, размером с три напёрстка, кастрюлька. Вытащив из воротника своих одежд большую, устрашающего вида иглу, Гунилла без всяких сомнений ткнула ею в тот же многострадальный палец Ники и принялась сосать появившуюся кровь. После нескольких сильных укусов, усиливающих кровотечение, Гунилла выплюнула высосанную кровь в небольшую глиняную чашку.

Туда же последовало содержимое кастрюльки. После короткого шипения Гунилла с любопытством уставилась в чашку. Ника отказывалась учувствовать в происходящем, воспринимая всё как продолжение того же кошмара.

С недоумением крутившая туда-сюда чашку знахарка отрицающе помотала головой.

– Всё не так, если ты хочешь знать моё мнение, – скрипуче произнесла она, продолжая болтать чашкой перед своими глазами. – Буду смотреть вглубь. Она порылась в своей котомке и, вытащив на поверхность дюжину пузырьков, влила один в чашку. Поболтав внутри пальцем, выпила всё содержимое одним большим глотком.

– Мне нужно спать теперь, – произнесла она, взглядом отгоняя Нику и жирного Гектора от постели. Еле дойдя до которой, Гунилла мешком свалилась на сальные рогожи и тихонько захрапела.

– Смотреть на неё теперь… – с неприязнью произнёс Гектор, оглядывая спящую Гуниллу. – Если тебе лучше, Клара, я могу отвести тебя до сортира.

Ника рывком поднялась на ноги, провоцируя свое тело. Если падает в обморок – пусть падает сейчас! Но даже голова почти не кружилась, а тело – чужое, в этом не было ни малейших сомнений – слушалось, как родное. Ника крутанулась на месте – с точки зрения физических возможностей тела, все было в полном порядке. Разве что некоторые неудобства добавляла размера на два увеличившаяся грудь, но с этим можно было смириться. Даже было слегка интересно поносить всё это. К своему второму Ника давно привыкла, но обладательницам четвёртого в глубине сердца завидовала.

– Тебе надо постирать одежду, Клара, – в ответ на кручения Ники по комнате пояснил Гектор, – в этом тебя на кухню не пустят.

Пусть Клара, если так, пронеслось у неё в мозгу. Допустим, Клара, которая сошла с ума. Почему я ощущаю себя как Ника? Мы обе сошли с ума или… Гадалка! Это не может быть не связанно с выпитым пузырьком! И всё происходящее позже можно интерпретировать как продолжение той истории. Такого не бывает, а между тем вот оно, небывающее, стоит рядом и воняет на расстоянии.

– Тебе нужно постирать одежду, – повторил Гектор. – Даже не думай, что в этом тебя пустят на кухню.

Ника продолжала вертеться, оглядывая себя, как только возможно. Ощупала руками груди, засунула руки под юбку и пошарила там. Гектор воспринял происходящее с интересом и развязал верёвку, удерживающую его штаны.

– Даже не думай, – резко остановила его Ника. – НЕТ!

Глаза Гектора удивленно округлились, и он стал похож на зависший посреди астрономического расчёта компьютер. Лампочки работали, но ничего не происходило.

Этой Кларе лет тридцать-тридцать пять – проверяя новые ощущения, продолжала думать Ника. Мое сознание находится в теле посторонней тётки, которая находится в постороннем пространстве. Поздравляю. Приехала. По-моему, в дурдом с меньшим принимают.

Находящийся рядом и, в конце концов, очнувшийся Гектор, поднял руку для того, чтобы ударить ее по лицу, но в последний момент передумал – наверное, вспомнил о ее плохом самочувствии.

По коридору Ника шла сама, и по двум высоким лестничным пролётам, сложенным из продавленного временем, но довольно еще добротного камня. Во дворе, кроме крытых соломой конюшен и знакомых уже виселиц, от которых Ника всё равно отвела взгляд, находился ещё бассейн, полный нечистой воды. Толку от него, впрочем, не было никакого, мыться в нем никто не мылся, а быть первой девушкой на деревне Нике не хотелось.

О приближении сортира стало понятно метров за пятьдесят. Мухи и характерные запахи не давали ошибиться. Выгребная яма примыкала к стене замка и излишки заполнения переливались за край.

В качестве стульчака служила одна толстенная, загаженная предыдущими посетителями палка.

– Нет, – сказала Ника. – Я пока не хочу. – Где я могу помыть себя?