Читать книгу - "Чёрная луна - Макс Мах"

— Вы давно из Горанда?

— Нет. Приехала только сегодня, — улыбнулась Герда, откидывая капюшон на спину. — Видите, даже карету арендовать не успела.

— Но приглашение на бал получить успели.

— С чего вы взяли? — Ее удивление было искренним. — У меня нет приглашения во дворец. Я еду туда только, чтобы погулять в парке, посмотреть на гостей короля и послушать хорошую музыку.

— Тогда, я приглашаю вас пойти во дворец со мной, — предложил граф. — У меня есть приглашение.

— Серьезно? — заученным движением подняла Герда бровь. — Я вас этим не стесню?

— С чего бы? — улыбнулся молодой человек, почти дословно повторив ее собственную реплику. — У меня нет пары, а приглашение выписано, как водится, на два лица.

— Даже не знаю…  — задумалась Герда.

— Соглашайтесь! — попросил граф. — Говорят, там будет весело. Я познакомлю вас с земляками. Но обещайте, что первый танец мой!

— Я могу пообещать вам, что угодно, — рассмеялась Герда, — но танцую я скверно.

— Не верю!

— Скоро сможете убедиться сами.

— Значит, вы согласны составить мне пару?

— Согласна, но на продолжение не рассчитывайте! Я скромная девушка и не разделяю разнузданных нравов современной молодежи.

Откуда взялась эта фраза? Бог весть…

— Но ухаживать-то за вами можно? — не унимался московит.

— В рамках приличия, — согласилась Герда.

— Разумеется.

— Тогда ухаживайте, я не возражаю.

На самом деле, Герду несколько удивляло настроение графа Ивана. Она не считала себя по-настоящему красивой. Во всяком случае, она твердо знала, что уступает в этом смысле не только своим сводным сестрам, но даже их матери, и уж точно не может ровняться со своей матерью, чью девичью фамилию она с такой легкостью присвоила себе в этот вечер. Тогда с чего вдруг такое воодушевление?

«Впрочем, — решила она, — о вкусах не спорят. Может быть, он эстет или извращенец, о которых писал Ибн Сина^[6], и ему нравятся как раз такие девушки, как я?»

Между тем, карета миновала запруженную народом Королевскую милю, взобралась мимо любопытствующих горожан на Замковую гору — скалистый холм, на котором находилась резиденция эринорских королей, — и через распахнутые ворота во внешней стене въехала на Гвардейский плац. Налево и направо от этой просторной и ярко освещенной сейчас фонарями и факелами площади открывался вид на аллеи королевского парка, где среди декоративно подстриженных деревьев, кустов роз и цветочных клумб неспешно прогуливалась чистая публика, не удостоившаяся, однако, приглашения на бал в самом замке. Карета миновала мощеный гранитными плитами плац и проехала через ворота во внутренней стене. Здесь уже графу пришлось предъявить гвардейцам свиток королевского приглашения, но задержка длилась недолго, и вскоре Герда покинула карету и, опираясь на галантно предложенную руку своего нежданного кавалера, проследовала в Новый дворец.

Слуга принял у нее плащ, и Герда впервые взглянула на себя в ростовое зеркало. Платье матери, которое она надела сегодня, было поистине роскошно и предназначалось как раз для событий, подобных балу в королевском дворце. Фрепон — нижнее платье — из узорчатого, расшитого золотой нитью дамаскета светло-синего цвета, и полупрозрачный, кобальтовой синевы и тоже расшитый золотом шелковый модест, оставляющий открытой переднюю часть нижнего платья с квадратным консервативным декольте и каскадом шелковых бантов, спускавшихся по лифу до самого подола. Такое платье не требовало дополнительных украшений, но одно у Герды все-таки было. На шее у нее был повязан узорчатый темно-синий в тон верхнему платью бант, скрепленный старинной темного золота брошью, украшенной довольно крупным сапфиром. Такие же сапфиры, только меньшего размера свисали сейчас с мочек ее ушей на тоненьких золотых цепочках. В этом наряде Герда действительно выглядела кем-то другим. Другим человеком, незнакомой женщиной, но основное воздействие достигалось не платьем и не высокими каблуками туфель.

Трудно сказать, чем был вызван такой эффект, но сок сизой потравы, который должен был всего лишь немного осветлить ее волосы, вместо этого превратил Герду в пепельную блондинку. При этом кожа лица поражала практически идеальной белизной, на которой темно-красные губы казались еще ярче, чем должны были быть по ее задумке. И в дополнение ко всему в прорези шелковой маски смотрели потемневшие под длинными черными ресницами голубые глаза. Красавицей она от этого, разумеется, не стала, но внимание на себя должна была обратить. И, как тут же выяснилось, обратила.

Стоило им с графом, на руку которого она по-прежнему опиралась, войти в первый из парадных залов, как на ней сошлись взгляды множества людей. В основном, естественно, мужчин. Но со смешенными чувствами, легко читаемыми в их взглядах, смотрели и женщины.

— Вы произвели сильное впечатление, — шепнул Иван, чуть склонившись к Герде. — И на меня, если вам это интересно, эдле, тоже.

— Я польщена, — сухо ответила Герда, которую совершенно неожиданно для нее самой охватило чувство тревоги.

Что-то было не так с этим местом или с этим временем, или, быть может, с этими людьми. Понять, что к чему, она не могла, но ощущение тревоги не уходило, а напротив усиливалось по мере того, как они с графом углублялись в недра дворца. Как и любая жительница столицы, Герда мечтала оказаться однажды в королевском дворце. И вот она здесь среди всего этого великолепия, но не может наслаждаться моментом или восхищаться окружающей ее по истине королевской роскошью. Она в смятении, в замешательстве и недоумении, и боится одного — впасть в панику и разрушить неверным движением то волшебство, которое сама же так долго и с таким старанием создавала, чтобы в конце концов оказаться гостьей на балу в королевском замке.

— Разрешите, эдле, представить вам моего старинного приятеля князя Друцкого!

Слова Ивана вырвали Герду из состояния близкого к ступору, и она нашла в себе силы улыбнуться новому знакомцу. Оказывается, граф Давыдов подвел ее к небольшой группе московитов и вентийцев, которых связывали между собой давние дружеские отношения. Последовали взаимные представления, галантные комплементы от мужчин и колкие замечания от женщин. Однако за те несколько минут, в которые Герда вынуждена была вести с этими незнакомыми ей людьми вежливый, ни к чему не обязывающий разговор, ее тревога незаметно ушла, исчезло охватившее ее было смятение, и даже недоумение по поводу этого странного состояния рассеялось, как ни бывало. И, напротив, стоило ей под первые звуки вальса выйти с графом Иваном «в круг», как ее охватило совсем другое чувство. Это был подъем, восторженное воодушевление и ощущение невероятной свободы, когда способен без преувеличения буквально на все.

По-видимому, ее состояние не укрылось и от ее партнера.