Читать книгу - "Коготь и цепь - Анастасия Машевская"

– Да уж, хорошо зацепилась, – внимательно рассмотрел размашистую ссадину. Зубами откупорил мех, без предупреждения облил вином рану, заставляя Бану корчиться. Потом снял с женщины безрукавку, внимательно осматривая повреждения. То, насколько спокойно танша позволяла выродку себя раздевать, заставляло Лигдама давиться воздухом от смущения, а Гистаспа – от злобы. Как наивно было думать, что он смог к ней приблизиться! Понятно, что речь не идет об интимных прикосновениях, но ему, Гистаспу, танша в жизни не позволила бы вот так непосредственно себя лапать! Что же, этому животному она доверяет больше, чем ему?! Так, выходит?!

Гор аккуратно потрогал наплывавшие синяки на костях рук и ног – места, которыми Бану наносила или блокировала удары в рукопашной. На одном задержался – он был поверх шрама, которого Змей не помнил.

– Давно он у тебя?

Бансабира качнула головой:

– Пару лет. – С тех пор, как, ощетинившись в полуразрушенном форте, пурпурные отбивали восьмитысячное подкрепление оранжевых.

– Вот и я думаю, что не мог оставить рубца в таком несуразном месте.

– Ты с каких пор такой болтливый и заботливый? – уточнила танша. Гор тем временем разорвал на полосы снятую с женщины безрукавку, страдая при этом жутко от раны в кисти. Принялся заматывать ободранное колено, затем – царапину на левом плече.

– Ну, – самодовольно оскалился Змей, – я всегда таким был.

Бану разозлилась и слабо пнула его поврежденной конечностью.

– О себе заботься.

Каждый закончил с ранениями сам. Бану с помощью Лигдама оделась в свежую тунику. Гор повторно перевязал ладонь и, состроив снисходительную физиономию с оттенком важности, подхватил Бансабиру на руки. От неожиданности та взвизгнула совсем невнушительно.

– Ты сдурел?

– Ну ты же сама сказала, что не сможешь сегодня встать, – объяснился мужчина. Такое заявление стало последней каплей. Бансабира подобралась в его руках и попросту врезала кулаком в челюсть. Не очень сильно. От обиды Гор Бану выронил.

– Сама дойду, – отозвалась женщина, встала и, с трудом волоча ноги, добралась до спутанной на краю пустыря лошади. Расплела связь, собралась с силами и не вскочила, как бывало обыкновенно, а самым натуральным образом вскарабкалась в седло.

И тут случилось нечто совершенно неожиданное: к ней вплотную подошла Джайя и ухватила лошадь за уздцы.

– Вы, – шепнула полным негодования голосом. – Вы! – выкрикнула царевна следом, и Бану так и не смогла определить, кто она именно.

– Больше не смейте приближаться к Змею и появляться на людях голой!

Уголки Бансабировых губ дрогнули вниз.

– Я одета, – заметила женщина то ли всерьез, то ли в шутку.

– А вчера – были голой! И сейчас щеголяете своими… – От негодования Джайя не могла найти обидных слов. – Ногами! Да вас стоило бы высечь только за то, что позволяете себе носить штаны! Но… это!.. Это!.. Клянусь Богом, я сегодня же поставлю в известность отца! Кем бы вы ни были, вы не можете так оскорблять царское достоинство семьи Далхор!

Бансабира, как ни старалась, никакой связи в обвинениях царевны уловить не смогла. Поэтому выдала единственное, что уяснить удалось:

– Ваше высочество, передайте отцу, что если он намерен выдать вас за ахрамада Яасдур и при этом еще хочет указывать мне, как одеваться, то пусть для начала лично хотя бы дважды выбьет меня из седла.

– Дважды? – хмыкнул Гор, вслушиваясь. – Какая ты стала робкая!

– Я уже говорила: Алай – царь, в лояльности которому поклялся ты, Тиглат Тяжелый Меч. Этого вполне достаточно, чтобы не ждать от него честной игры.

– Да как вы смеете! – Джайя, не находя слов, вытаращилась на Бансабиру, старательно изображая самое грозное выражение лица, какое могла.

– Я же говорил, тебе, Бансабира, следует звать меня «Гор»! – крикнул Змей, заметив, что Бану вырвала у царевны из рук поводья и тронула лошадь.

Бансабира задержалась, обернулась через плечо и бросила что-то на ласбарнском. Гор заухмылялся.

До конюшен было недалеко, но Бану знала, что не дойдет. Животное пустила медленно. Лигдам поспешил следом и держался с тану шаг в шаг. По кивку Гистаспа Дан с усилием уволок царевну во дворец, хотя та была явно недовольна, что ее пытается успокоить подданный заморской выскочки. Гистасп и Змей остались на месте, глядя вслед танше.

– Что она сказала? – спросил блондин.

Гор, все еще посмеиваясь, быстро подобрал перевод.

– Что-то в духе: «А тебе следует уже перестать считать, будто ты знаешь, что именно мне следует».

Брюнет захохотал вновь, потом прокомментировал.

– По-прежнему ведет себя как ребенок, – улыбнулся Гор.

Гистасп покосился на него одновременно с недоверием, неприязнью и интересом. Относиться к помощнику Алая хоть как-нибудь однозначно не выходило.

– Ты был ее любовником? – спросил альбинос в лоб.

Гор перевел глаза на собеседника.

– О, если бы! – пригорюнился он. – Я был ей кем угодно: отцом, братом, лекарем, врагом, – но только не любовником. Как ни прискорбно.

– Стало быть, это ты вырастил тану?

Гор задумался, потом пожал плечами, посерьезнев:

– Можно сказать и так. Хотя не совсем.

– В смысле? – обратился альбинос с нарастающим любопытством.

– Ну, правильнее сказать, что я ее учил. А вот повзрослела она без меня.

– Надо же, – только и нашелся Гистасп, чтобы просто не остаться в долгу.

Гор разболтался:

– К тому моменту, когда она переспала с Астароше, она уже достигла третьего ранга. Но за последующий до ухода год дальше так и не выросла, будто ей что-то мешало. Сейчас этого нет.

Гистасп с важным видом кивнул – кажется, понял, куда клонит собеседник.

– Да, она очень много и усердно тренируется.

Змей мотнул головой отрицательно:

– Дело не в этом. Она всегда тренировалась до кровавой рвоты, и в последний год это никак ей не помогало. Я пытался придумать, как хоть немного сдвинуть ее вперед, но, к сожалению, Бану восхищалась мной слишком сильно.

Гистасп, опешив от такого нахальства, даже немного похихикал:

– Гляжу, смерть от скромности с тобой точно не случится, э-э-э…

– Змей, – подсказал Гор.

– Змей, – закончил Гистасп. – По-моему, тану испытывает к тебе несколько другие чувства, нет?

Гор поглядел на блондина искоса, усмехнулся и прошел к лавке, прихватив мех с вином. Он зверски устал, и стоять сил не было.

– Это теперь. Это потому что я все-таки придумал. Как бы сказать… Я попал в Храм Даг не так, как она, моим наставником был мастер Ишли – тебе это ни о чем не говорит, но не суть важно, – в ту пору невысокий нервный высокомерный ублюдок, который насиловал всех рабынь старше одиннадцати и бросал мне свое редкое благоволение, как собаке заведомо голую кость. Я не мог ни капельки им восхищаться, поэтому с легкостью превзошел, когда настал час. С Бану иначе. – Гистасп поморщился. Слишком уж редко на его памяти кто-то звал таншу так. К тому же человек, которого альбинос воспринимал сейчас не иначе, как чужака. – Я спас ее семилетней девчонкой, спросил ее мнения, готова ли она ехать со мной, чтобы учиться убивать врагов, как умел я сам. Я привез ее в Храм Даг гостьей, заботился о ней месяц, я был силен и все умел. А потом выжег клеймо, и то, что там было дальше, не твоего ума дело.