Читать книгу - "Девятнадцать стражей - Владимир Аренев"

Длинный узкий клинок меча описал два полукруга, две молнии. Двоих вранов смело с седел, они рухнули на землю в облаках пыли. Третий, загнанный под самый сарай, развернулся к странной парочке и получил укол под подбородок, над самым стальным нагрудником. Острие меча лоснилось, на миг высунувшись у основания черепа. Светловолосый соскользнул с коня и побежал через подворье, отрезая высокого врана от его лошади. Вран достал меч.

Пятый вран кружил посредине двора, пытаясь успокоить танцующего под ним коня, а тот боком отступал от пылающей кузницы. Вран, вскинув бердыш, осматривался, колеблясь. Наконец крикнул, ударил коня шпорами и ринулся на карлика, вцепившегося в конскую гриву. Микула, увидев, как малец отбрасывает капюшон и срывает со лба повязку, понял, как сильно он ошибался. Девушка тряхнула рыжей гривой волос, крикнула невнятно, вытянув руку в сторону несущегося на нее врана. Из пальцев ее ударил тонкий поток света, сверкающего, словно ртуть. Вран вылетел из седла, описал в воздухе дугу и свалился на песок. Одежда его дымилась. Конь, ударяя в землю всеми четырьмя копытами, ржал, тряс головой.

Высокий вран с солнцем на шлеме медленно отступал от светловолосого к горящей кузнице, сгорбившись, обе руки – в правой меч – выставив перед собой. Светловолосый подскочил, они схлестнулись раз, другой. Меч врана полетел в сторону, а сам он, головой вперед, повис на пробившем его клинке. Светловолосый отступил, дернул, вырвал меч. Вран упал на колени, склонился, зарылся лицом в песок.

Всадник, выбитый из седла молнией рыжеволосой, поднялся на четвереньки, шарил вокруг в поисках оружия. Микула отряхнулся от удивления, сделал два шага, поднял дубину и опустил ее на затылок выбитого из седла. Хрупнула кость.

– Не нужно было, – услышал он позади.

Девушка в мужской одежде была веснушчатой и зеленоглазой. На лбу ее поблескивала странная драгоценность.

– Не нужно было, – повторила.

– Вельможная госпожа, – выдавил из себя кузнец, держа свою дубину, как гвардеец – алебарду. – Кузница… Сожгли. Парня убили, зарубили. И Радима. Засекли, разбойники. Госпожа…

Светловолосый перевернул ногой тело высокого врана, присмотрелся к нему, потом подошел, пряча меч.

– Ну, Висенна, – сказал, – теперь я уже влез по полной. Единственное, что меня беспокоит: тех ли, кого надо, я порубил.

– Ты – кузнец Микула? – спросила Висенна, задирая голову.

– Я. А вы из Друидского Круга, уважаемые? Из Майены?

Висенна не ответила. Смотрела на край леса, на приближавшуюся бегом группку людей.

– Это свои, – сказал кузнец. – Из Ключа.

V

– Я трех достал! – гремел чернобородый предводитель группы из Порога, потрясая косой, насаженной торчком. – Трех, Микула! За девками они в поля приехали, там-то мы их и… Только один сумел убежать, до коня добрался, сукин сын!

Его люди, собравшиеся на поляне внутри круга костров, что засеивали черноту ночного неба светляками искр, кричали, шумели, размахивали оружием. Микула поднял руки, утихомиривая их и желая услышать следующие сообщения.

– К нам вчера вечером четверо прискакали, – сказал старый, худой, словно тычка, солтыс из Качана. – За мной. Наверное, донес кто-то, что мы с вами сговаривались, кузнец. Я успел на чердак в сарае, лестницу втянул, вилы в кулак, идите, кричу, сучьи дети, ну – кто, кричу. Взялись они сараишко жечь, уже б и покончили со мной, да люд не удержали, пошли на них наши кучей. Те на коней, пробились. Наших пара легло, но одного я с седла снял.

– Живой он? – спросил Микула. – Я ж просил вас, чтоб кого-то живым взять.

– Ээээ, – вскинулся худой. – Не сумел я. Бабы с кипятком первыми подлетели…

– Вот всегда я говорил, что в Качане бабы горячие, – проворчал кузнец, почесывая затылок. – А того, кто донес?

– Нашел я его, – коротко сказал худой, не вдаваясь в подробности.

– Хорошо. А теперь, народ, слушайте. Где тамошние сидят, мы уже ведаем. На подгорье, рядом с пастушескими куренями, есть там ямы в скале. Туда-то разбойники залезли, и там мы их достанем. Сена, хвороста на возы возьмем, выкурим их, как барсуков. Дорогу засеками завалим, не уйдут. Так вот мы с рыцарем этим, что Корином зовется, решили. Мне-то тоже, как вы знаете, воевать не в первой. С воеводой Грозимом на вранов я во время войны-то хаживал, прежде чем в Ключе осел.

Из толпы снова раздались воинственные крики, но быстро стихли, усмиренные словами, сперва произнесенными тихо и неуверенно, а потом – все громче. Наконец настала тишина.

Висенна вышла из-за спины Микулы, встала с кузнецом рядом. Не доставала ему даже до плеча. Толпа зашумела. Микула снова воздел обе руки.

– Такой момент настал, – крикнул он, – что нечего дольше в тайне держать: я послал к друидам в Круг за помощью, когда комес Майены нам в помощи-то отказал. И знаю я, что многие из вас на то криво поглядывают.

Толпа потихоньку стихла, но продолжала волноваться, бормотать.

– Это вот – госпожа Висенна, – сказал Микула веско. – Из майенского Круга. На помощь нам поспешила по первому зову. Те, что из Ключа, знают ее уже, людей там она лечила, исцеляла силой своей. Да, мужики. Госпожа она махонькая, но сила ее большая. Вне разумения нашего сила эта и пугает нас, но к помощи нашей послужит!

Висенна ни словом не отозвалась, молчала и ни единого жеста в сторону собравшихся не сделала. Но скрытая сила этой крохотной веснушчатой чародейки была невероятной. Корин с удивлением почувствовал, как охватывает его странный энтузиазм и боязнь того, что прячется на перевале, боязнь перед неизвестностью – исчезает, рассеивается, отступает, делается неважным – пока сверкает драгоценность во лбу Висенны.

– Ну вот, видите, – продолжал Микула, – что и на того кощея управа найдется. Не сами мы идем, не безоружными. Но сперва-то тех разбойников перебить нам надобно.

– Прав Микула! – крикнул бородач из Порога. – Что нам – чары там, не чары! На перевал, мужики! На погибель кощеевым душегубам!

Толпа рыкнула единым голосом, огонь костров блеснул на воздетых остриях кос, пик, топоров и вил.

Корин протиснулся сквозь толпу под лес, нашел котелок, подвешенный над костром, миску и ложку. Выскреб со дна котелка остатки пригорелой каши со шкварками. Уселся, поставил миску на колени, неторопливо ел, выплевывая шелуху ячменя. И скоро почувствовал чье-то присутствие.

– Садись, Висенна, – произнес он с набитым ртом.

Сам продолжал есть, поглядывая на ее профиль, наполовину заслоненный каскадом волос, в свете огня красных, будто кровь. Висенна молчала, глядя в пламя.

– Эй, Висенна, что мы сидим, словно два сыча? – Корин отставил миску. – Я так не могу, сразу становится мне печально и холодно. Где они спрятали тот самогон? Вот только что стоял тут кувшин, чтоб ему пусто. Темно, как в…

Друидка повернулась к нему. Глаза ее горели странным зеленоватым пламенем. Корин замолчал.