Читать книгу - "В Тёмное Царство - Раймонд Элиас Фейст"

Раненые солдаты отбивались как могли, но Джомми понимал, они явно проигрывают. У лучников скоро закончатся стрелы, а кроме траншейных ножей, у них не было ни мечей, ни щитов. Джомми выбрал ближайшего всадника и нанёс мощный удар, который тот парировал. Всадник тут же начал наносить короткие рубящие удары, характерные для кавалерии, они не давали пехотинцу приблизиться, и Джомми пришлось отступать.

В этот момент со стороны левого фланга на него устремился второй всадник. Юноша резко развернулся, одновременно приседая и занося меч. Клинок противника просвистел над его головой, в то время как собственный удар Джомми глубоко вонзился в ногу всадника. Тот вскрикнул от боли и, не удержавшись в седле одной ногой, рухнул на землю.

Заметив, что теперь свободный конь разворачивается, Джомми, не раздумывая, сделал два шага и прыгнул в седло, прежде чем первый всадник успел атаковать его снова. Джомми был хорошим фехтовальщиком и наездником, но никогда прежде не сражался верхом, даже на тренировках. Из уроков Калеба, Каспара и Когвина Ястринса он знал, что опытная боевая лошадь понимает намерения всадника по давлению ног, но Джомми не имел понятия, была ли эта лошадь обученной, да и чужая она была для него.

Наскоро перехватив поводья в левую руку, он поднял правую как раз вовремя, чтобы блокировать удар первого всадника.

Джомми размахнулся и нанёс резкий горизонтальный удар, едва не слетев при этом с седла. И — о чудо! — конь развернулся на месте! Давление ноги слева и лёгкий рывок поводьев заставили коня инстинктивно двинуться вслед за мечом. Джомми вонзил каблуки в бока лошади и помчался за первым всадником.

Тот обернулся как раз, когда Джомми поравнялся с ним, — и перед ним внезапно оказался высокий рыжий наездник, заносящий смертоносный удар.

Всадник попытался отклониться назад, но потерял равновесие. Этого мгновения хватило Джомми: он мгновенно сменил траекторию и нанёс сокрушительный обратный удар, сбросив противника с коня.

Развернув лошадь, Джомми увидел, как Серван, Тад, Годфри и Зейн отбиваются от шестерых всадников. Не раздумывая, он ринулся в атаку.

Он нёсся как одержимый, заставляя взмыленного коня втиснуться между двумя другими лошадьми. Проигнорировав всадника слева (с молитвой, чтобы это не стоило ему головы), Джомми спрыгнул с седла и стащил на землю противника справа.

Теперь Джомми катался по земле в смертельной схватке — царапался, бил ногами, коленями, кусался, лупил эфесом меча (для клинка просто не было места). Вокруг ржали перепуганные кони, топая копытами в опасной близости. Джомми только молился, чтобы его не затоптали.

Он со всей силы ударил эфесом по челюсти противника, глаза того помутнели. Повторный удар — и выражение лица на мгновение обмякло. Но лишь на мгновение: перед ним был опытный боец, видавший виды. Встряхнув головой, враг уже заносил кулак, когда сапог Джомми врезался ему в висок. Глаза закатились.

Сильная рука схватила Джомми за воротник мундира и подняла на ноги. Зейн отпустил его и сказал:

— Рад, что ты присоединился.

Джомми развернулся и нанес удар по всаднику, пытавшемуся улизнуть. Нападавшие отступили по северной тропе, как он и предполагал.

— Пусть уходят! — крикнул он, осознав, что никто из их маленького отряда не в состоянии преследовать.

Меч выскользнул из пальцев Джомми, и он тяжело опустился на землю. Остатки сил вытекли из него, как вода из треснувшей тыквы.

Серван присел рядом:

— Было близко.

Джомми кивнул:

— Очень. Ты молодец, так быстро всех организовал. Впечатляет.

— Спасибо, — сказал Серван.

Тад поспешил к ним:

— Я пойду проверю, как там Гранди.

Джомми кивнул, и Годфри добавил:

— Я с тобой.

Серван покачал головой:

— Я видел, как ты врезался на коне в гущу схватки, безумец. Чуть не лишился головы, стаскивая того типа с седла. Всадник слева едва промахнулся.

— Ну, знаешь поговорку: «Промахнулся на волосок, всё равно что на милю».

— Да, точно так и говорят, — усмехнулся Серван, а затем рассмеялся. — И как ты катался по земле! Кусался, пинался… Неужели ты правда пытался отгрызть ему ухо?

— Кусай всё, что можешь укусить, — ответил Джомми. — Это отвлекает противника от мысли убить тебя.

Серван снова рассмеялся:

— Теперь я понял твой намёк.

— На что?

— На тот тренировочный бой во Дворе Мастеров. Когда ты ударил меня по лицу.

— Мой намёк?

— О том, что ты сделаешь всё необходимое, чтобы победить, — пояснил Серван. — Фехтование — не лучшая подготовка к тому, через что мы только что прошли.

— Не вижу на тебе ран, значит, справился отлично.

Серван снова засмеялся:

— Верно. Это всегда так?

— Что?

— Это чувство. Я будто опьянён.

Джомми кивнул:

— Иногда. Ты чертовски рад, что ещё дышишь. В отличие от тех парней. — Он указал на полдюжины трупов неподалёку. — Может довести до дурацкого веселья.

— А-а, — протянул Серван, откидываясь на опрокинутую повозку.

— А иногда на сердце становится так тошно, что кажется, ты умрёшь от этой боли, — сказал Джомми, вспоминая пытку пойманного Ночного Ястреба Джомо Кетлами. Он на мгновение опустил голову. — Но чаще ты просто настолько устаёшь, что не можешь пошевелиться.

Серван глубоко вздохнул:

— Надо привести ребят в порядок. — Он поднялся и протянул Джомми руку.

Тот принял помощь, и когда они оказались лицом к лицу, Джомми сказал:

— Еще одна вещь.

— Какая?

— Про тот бой во Дворе Мастеров. Значит… выходит, я победил?

Серван рассмеялся и поднял руки:

— Нет, я этого не говорил.

— Но ты только что… — начал Джомми, но тот уже повернулся спиной и начал отдавать приказы солдатам.

* * *

Валко на мгновение замер, затем подошел к огромному окну, выходящему во двор. Его мать въезжала верхом на небольшом варнине, одетая так, как он помнил ее во времена Сокрытия. Он не знал, чего ожидал: возможно, увидеть ее в роскошных придворных нарядах или в паланкине, который несли Ничтожные. Она спешилась, отдала поводья слуге и быстро вошла в донжон.

Валко покинул свои временные покои — комнаты отца еще готовили для него. Он приказал убрать все личные вещи, до сих пор ощущая горечь после убийства. Это было совсем не то триумфальное мгновение, которое он представлял в детстве, когда мечтал о начале собственной империи.

Мать вошла в длинный зал, ведущий к покоям отца, и Валко окликнул ее:

— Мать, здесь!

Она поспешила к нему, выглядев точно так же, как он помнил: высокая, властная и все еще прекрасная, с едва заметной сединой у висков, темные волосы ниспадали на плечи. Теперь он понимал, почему многие мужчины желали ее, и почему он был ее единственным ребенком. Все это было частью плана.

Ее глаза, самые пронзительные из всех, что