Читать книгу - "Архив первый: АНТАГОНИСТ - Артём Юганов"

— Единственный ба’астид среди трёх сотен химер. Не в себе. Не бежит вместе со всеми. Не стражник. Я бы на него посмотрел.

— Могу проводить. — Вета осторожно покосилась на друга.

— Можешь, значит? — Невозмутимо уточнил Соли.

— Да не убью я тебя! — Едва ли не умоляюще повысила голос Вета.

— Ну да, конечно. — Согласился Соли, всем своим видом выражая сарказм.

— Конечно да! Я, между прочим, наоборот слежу, чтобы ты не умер. Я даже в игру свою добавила возможность зарабатывать специально для того, чтобы ты перестал рисковать жизнью ради денег. Я про ту игру, которая осталась в мире людей.

— Я понял, ни к чему было пояснять. И что-то не припомню, чтобы я хоть раз рисковал жизнью ради денег. Выходит, система обратной конвертации и привязка основных ресурсов к разным валютам в SW ради меня существовали? Не многовато ли мороки?

— Не многовато. — Отрезала Вета, после чего обхватила Соли и, резко подпрыгнув, расправила крылья, после чего спикировала в кратер и стремительно полетела по коридорам подземелья дикастерия. Вся её подавленность бесследно исчезла.

***

С незапамятных времён подземный ярус дикастерия занимала темница. Большинство узников не задерживались в ней надолго. Ожидающие свои приговоры, они исчезали спустя несколько дней, не успевая оставить после себя каких-либо сведений, равно как и слухов — суды в дикастериях славились своей скоростью едва ли не так же сильно, как своей бескомпромиссностью.

Быть может, именно поэтому стражи казематов дикастерия не проявляли ровным счётом никакого интереса к узникам. Хотя, возможно, и потому ещё, что стражи казематов прекрасно осознавали, насколько, порой, легко оказаться по ту сторону решётки. Окончательно истреблял чрезмерное любопытство тот факт, что далеко не каждый судебный процесс, проходивший в дикастерии, предавался огласке — бесследно исчезнуть после пребывания в темнице дикастерия было естественно, естественно было и оказаться на арене амфитеатра, наполненной пыточными приспособлениями всех мастей. Тайные суды проводились часто, но куда чаще суды становились публичным развлечением.

Так или иначе, стражи казематов — низкосортные вояки, за которых вряд ли вступится их орден — казалось, игнорировали само присутствие в подземелье заключённых настолько, насколько это вообще возможно, зачастую пренебрегая даже своими основными обязанностями. Кроме одной единственной, к которой стражи относились со всей серьёзностью, и которая сводилась к двум простым действиям: запереть № такой-то внизу или привести № такой-то наверх.

Подобное положение дел в темнице дикастерия могло бы считаться нерушимым, если бы не существование особой кельи, находившейся в наиболее отдалённой от входа части подземелья и отделённой от внешнего мира вовсе не решёткой, а массивной дверью.

Эта келья, в отличие общих камер, всегда находилась под пристальным наблюдением. Возле двери всегда стоял один из караульных, дверь всегда была закрыта. Если что и говорило о наличии в келье заключённого, так разве только изредка открываемая щель толщины не большей, чем необходимо для её использования в оба направления. Посуда с едой и из-под еды, сменное бельё и отходы жизнедеятельности, свечи, изредка книги и письменные принадлежности — всё свидетельствовало о пребывании в отсечённой от вселенной кельи постояльца. Кроме самого постояльца.

Заключённый № 64489001 давно потерял ощущение реальности собственного существования. Поначалу пытавшийся придумать, как отсчитывать время своего пребывания в темнице, № 64489001 потерял всякий интерес к этой затее, остановившись на отметке 2189 стародней (не очень точно соответствовавшей реально прошедшему времени). За неимением прочих развлечений, № 64489001 с особым трепетом относился к изредка появляющимся в его келье книгам, со слезами встречая каждое новое произведение, каким бы оно ни было. Будучи лишённым всяческих контактов с внешним миром, № 64489001 выражал свои мысли и фантазии в стихах, заметках, рисунках, однако постепенно мысли его становились всё менее связными, а фантазии — всё более болезненными. Окончательно отвыкнув от звучания речи, № 64489001 с жадностью вслушивался в невыносимо редкие едва различимые шумы, достигавшие порой его слуха и приводящие в исступление напоминанием о том, что мир вне этой ненавистной кельи действительно существует. № 64489001 всё реже надеялся и всё чаще мечтал услышать знакомые слова. Всё равно, какие.

№ 64489001 не был до конца уверен, что сегодня приглушённый массивной дверью и ещё более массивной земляной твердью шум отличался от любого другого скудного многообразия. Не потому, что он был необычно громок, а потому лишь, что № 64489001 какое-то время назад начал замечать за собой явные свидетельства в пользу безумия. Или наличия в келье незримых сожителей. Или наличия отдельного сознания у его хвоста. Возможно, что и у его ушей тоже. И даже у этого в тайне презирающего его табурета, который наверняка строит заговоры и однажды скинет его с себя, чтобы захватить единоличную власть в постоянно уменьшающейся келье и съесть на завтрак все его книги по одной, листочек за листочком… Заключённый № 64489001 не так уж и часто замечал в себе признаки безумия, тем более что его сознание ныне способно было воспалиться от одного только непривычно затянувшегося шума, пугающего и в то же время интригующего.

Доносившийся извне шум скоро затих, в отличие от спутанных мыслей и фантазий обезумевшего в бесконечном заточении ба’астида, который всё сильнее и сильнее погружался в собственный бред до тех пор, пока не услышал нечто совсем уж невообразимое. Он услышал скрип. Скрип открывающейся двери.

***

— Ты решила таскать меня, как плюшевую игрушку, всякий раз, когда понадобится куда-нибудь забираться?

Человек и демон приземлились в коридоре, освещённом одним только факелом, лежавшим на влажном, замшелом полу. В конце коридора располагалась украшенная лишь проржавевшими скобами изъеденная временем деревянная дверь.

— Само собой! — С готовностью подтвердила Вета.

Слегка потрёпанный полётом на сверхзвуковой скорости Соли совершенно не обрадовался такой перспективе:

— Лети-ка ты домой, Вета, а я прогуляюсь. К ужину не жди.

— Фи! Вот почему ты всегда чем-то недоволен?

— Будешь много спрашивать, глаза посинеют.

— Раз такой вредный, то сам и открывай эту дверь. — Вета демонстративно отвернулась.

— Хорошо. — Соли как ни в чём не бывало направился прямиком к двери.

В ответ на это Вета, ехидно улыбнувшись, сказала:

— Конечно, ты всегда неплохо взламывал замки. Человеческие замки твоего человеческого мира. Но что ты будешь делать с замком, защищённым с помощью элементных…

Демоница оборвалась на полуслове, услышав металлический звон. Звон связки ключей, которую её спутник поднял с пола.

Не обращая внимания на обиженную суккубу, Соли выбрал подходящий под замочную скважину ключ, повернул его и потянул на себя громоздкую дверь.

Дверь двигалась с большой неохотой, она скрипела так, словно испытывала мучения от того, что её многолетний покой посмели нарушить. После непродолжительной, но яростной борьбы с дверью Соли всё же