Читать книгу - "Границы человечного - Анна Шульгина"

Пик. Пик. Пик.

Какой же противный звук у аппарата искусственного дыхания… Наверное, специально таким сделали, чтобы у умирающего был дополнительный стимул поскорее прийти в себя. Или откинуть копыта.

Мысль эта была едва ли не единственной, вяло и неторопливо ворочающейся в голове. А голова тяжелая-тяжелая, к тому же болит так, что в любую секунду может лопнуть.

Мерзкий писк не унимался, и я попыталась повернуться, чтобы увидеть его источник. По-моему, он должен быть слева. Ни где нахожусь, ни как тут оказалась, вспомнить не смогла, что уже настораживало. Последним четким воспоминанием было лицо Леши, нагнувшегося надо мной. Он что-то кричал, смысла фразы не помню, но экспрессия била через край.

В воздухе ощутимо потянуло запахом копченой колбасы, что только увеличило недоумение. Нет, в нашей любимой родине возможно все, но чтобы прямо в реанимации колбасу жрали…

Повернуться не получилось, разве что вяло шевельнуть рукой, поэтому пришлось открыть глаза. Перед ними немного плыло и мельтешило, зато почти сразу рассмотрела источник звука. И был это совсем не медицинский прибор.

– Мне тоже дай.

Голос получился на зависть любой змее, потому что горло саднило, а язык едва ворочался, и все же Юра, которого я узнала и со спины, подпрыгнув, резко обернулся. Бутерброд из разжавшейся руки упал на пол, а жаль – несмотря на легкую дурноту, есть хотелось зверски.

– Вы очнулись! – Он захлопнул наконец-то замолчавший холодильник и метнулся ко мне. Хотя метание его было немного затрудненным, а из-под белой майки-«алкоголички» проглядывали опоясывающие грудь бинты. Да и выглядел парень не совсем, чтобы цветуще – лицо несколько несвежего оттенка, под глазами залегли глубокие тени, к тому же скинул килограмм пять. При том, что и до этого особо упитанным не выглядел. – Как себя чувствуете?

Отвечать честно не стала, все-таки приличные дамы не ругаются, поэтому обошлась обтекаемым:

– Жива пока. Ты как?

– Тоже жив, – он машинально почесал грудь, после чего запоздало отдернул руку. У оборотней регенерация получше человеческой, а значит, подживающие болячки уже начали вовсю зудеть.

Стоп, тогда сколько я пробыла в отключке?

– Какой сегодня день? – Календаря в обозримом пространстве не наблюдалось. Скосила глаза на столик у кровати – мобильника тоже не видно. За это небольшое усилие расплачиваться пришлось болью в висках и шумом в ушах. Так скоро рассыплюсь на составные части от попытки покашлять.

Юру на пару секунд замялся, но все-таки ответил:

– Сегодня четверг.

Япона мать, это я что – шесть дней без сознания провела?! Или…

– А месяц?

– Месяц тот же. И год – тоже.

– Слава Богу.

На большее уже не хватило, голод отступил, а веки налились свинцовой усталостью. Странно, но мозг при этом продолжал вполне себе сносно соображать, если, конечно, так можно обо мне сказать в принципе. Потому что лезть работать с тонкими материями в моем тогдашнем нестабильном состоянии это гарантированное самоубийство. Вся равно что голой рукой за провод под напряжением схватиться, а потом удивляться, когда тряхнуло.

Юра, заметив, что пациентка признаки жизни подавать перестала, пошебуршал ещё минутку, а потом вышел в коридор.

В рубашке парень родился. Потому что до сих пор не понимаю, как мне удалось не дать ему умереть.

Хотя нет, вру. Как это сделала, понимала, непонятно другое – почему сама жива осталась? Соединение аур в момент, когда один из участников такого союза находится при смерти, гарантированный приговор и для другого. Даже учитывая немалый ведьмачий потенциал, сил, чтобы вытащить его, у меня не должно было хватить. Но ведь смогла же.

Почему-то гордости за это не ощущалось. Честно говоря, сейчас вообще испытывала только дикую усталость и ломоту во всем теле. А ещё очень хотелось спать. Противиться этому желанию не стала, разве что, уже уплывая в мутное марево сна, с легкой обидой отметила, что Леши рядом не было.

В следующий раз пришла в себя от негромкого разговора совсем рядом. Шептались двое, обоих я без проблем узнала: Алексей и моя мама. Странный тандем.

– … будет ещё продолжаться?

– Я не знаю. Твой сын сказал, что она приходила в себя, это хороший знак. Значит, организм постепенно справляется.

Кто-то заботливо поправил одеяло, надо сказать, зря – мне было и без того жарковато. То ли кондиционер в палате не предусмотрен, то ли меня опасались простудить, но духота стояла неимоверная, я аж взмокла. Но продолжала спокойно лежать, симулируя сон – если спрошу о состоянии здоровья напрямую, вряд ли скажут, чтобы не нервировать больную, а так есть шанс узнать правду.

– А как с её силой? – Леша сидел по другую сторону от меня, теперь различила это четко. Как и ощутила легкое поглаживание по пальцам.

– Нужно время, – тем не менее, сквозь неплотно сомкнутые ресницы смутно рассмотрела, как её руки плавно проходят вдоль моего тела, задержавшись чуть дольше на уровне груди. Не касаясь, ладони завершили неправильный круг и исчезли из поля зрения. – Аура не просто пострадала, её изодрало на куски, до сих пор не понимаю, как она смогла выжить после такого. Так что про восстановление дара речь пока не идет, справиться бы с последствиями.

Они оба замолчали, а я крепко задумалась. Похоже, слиянием биополей не ограничилось, я как-то умудрилась «подключить» Юру к себе, стягивая его раны за счет собственных жизненных сил. А он ещё заикался когда-то о презрении к вампирам, сам же только за счет вытягивания чужой энергии и выжил. Тогда понятно, почему мне так хреново.

Но главное, мы оба живы, пусть и немного потрепаны.

Затягивать с «пробуждением» не стала, с каждой минутой риск выдать себя все возрастал, поэтому пришлось изобразить пару сонных гримас, подергивание рукой, а потом уже и открывать глаза.

К моему удивлению, мамы рядом не оказалось. То ли она исчезла, пока я размышляла, то ли и вовсе была галлюцинацией. Хотя за первую версию говорил едва ощутимый аромат её духов. Зато Алексей сидел возле кровати, прожигая таким взглядом, что захотелось снова потерять сознание.

– Привет, – слова мне давались чуть легче, чем при первом пробуждении, но голос оставался сиплым.

– С возвращением, – несколько секунд пристального внимания, а потом он наклонился, прижимаясь лбом к моему лбу. – Не смей больше так делать.