Читать книгу - "Драконов не кормить - Ирина Лазаренко"

Однажды им пришлось спасаться от лавины – о её скором сходе предупредил Гружвэуаурд. Драконы спешно собрали в охапку лагерь, Льода и сподручников и в несколько заходов перенесли их на соседний горный склон. Потом все вместе оттуда наблюдали за снежным месивом, сметающем на своём пути ёлки и камни, эльфы утирали холодный пот со лбов, а драконы смотрели на лавину немигающими глазами и думали, как бы мог сложиться этот день, если бы эльфы погибли в лавине, а драконы… Ну что драконы, просто улетели бы.

Ах нет, Гружвэуаурд знал, что никуда бы они не улетели: не предупреди он эльфов об обвале – утратил бы драконью ипостась, и от понимания этого простого факта, от бессильной злости драконьи глаза, сиреневые с серыми полосками, щурились и делались почти чёрными.

Илидор бы не утратил никакой ипостаси, даже если бы сбросил эльфов в лавину собственноручно, но ему улетать ещё было рано.

Рано и некуда, дракон знал это, но вынужден был повторять про себя эти слова снова и снова.

Даже если он случайно, просто полетев на северо-восток, доберётся до Такарона, то там же, скорее всего, и погибнет в течение пары дней, ведь в горах полно живых и боевитых гномов, которые пожелают прибить золотого дракона и едва ли станут сдерживать себя. А может, Илидора просто затравят смертоносными разумными машинами. А если нет – то ещё через несколько дней появятся донкернасцы и покажут ему, что бывает с бегучими драконами.

Нет уж, золотой дракон должен прийти в Такарон, точно зная, зачем идёт, а также с кем и о чём там нужно говорить, чтобы его сразу не пришибли. А просто рухнуть с неба к подножию отца-горы с растерянной мордой и просить кого-нибудь объяснить, что тут происходит – вовсе не то, что требуется Илидору.

Да и не долетит он туда от Зармидаса, тем более зимой, он же не машина с крыльями.

– И ты думаешь получить информацию у драконов, которые не видели Такарон двести лет? – едко спрашивал Илидора кто-то внутри его головы. У этого кого-то оказался голос Йеруша Найло. – Это не кажется отличным планом, ты знаешь?

– Никто другой не расскажет больше, – отвечал Илидор голосу в своей голове. – А после Такарона я пойду в людской город, потеряюсь там и буду жить счастливо. Потому я хочу, чтобы ты отвёз меня в Декстрин и показал, как устроены людские города, тупой эльф.

Ответил и тут же прикусил язык: Йерушу Найло, даже если он – только голос в голове Илидора, вовсе не нужно знать, зачем дракон хочет в Декстрин. Или даже просто знать, что дракон туда хочет.

Но если ожидать, пока добрая судьба занесёт туда Илидора по своей воле или по невероятному стечению обстоятельств, – пожалуй, успеешь сделаться старым и сумасшедшим, как Арромеевард, и найти себя в южной камере, запертым и скованным цепью, гасящей магию.

Со своей второй способностью Илидор никак не мог разобраться.

В спальном крыле Донкернаса боялся экспериментировать: рядом мог оказаться кто-то из шпионов, от одной мысли об этом голос пропадал и даже разговаривать соглашался с трудом. Он возвращался, только когда рядом не было сородичей, явно не желая находиться в недружелюбной атмосфере этой зимы. И ещё голос, наверное, хотел спрятаться от внимательных взглядов Оссналора, которые Илидор чувствовал на себе всякий раз, когда тот оказывался поблизости.

Здесь, в горах, голос Илидора мёрз и не хотел выбираться в зиму. Тихие напевы у костра ничего не давали: дракон пробовал заставить эльфов выйти наружу или скормить драконам двойную порцию сушёного мяса, а Гружвэуаурда – сменить драконью ипостась на человеческую. Один раз это случилось, когда Гружвэуаурд уже почти засыпал, но у Илидора не было уверенности, что это как-то связано с его напевами.

Но Арромеевард же соглашался с ним поговорить, дважды! Илидор напевал себе под нос и хотел поговорить со старейшим драконом, а старейший дракон ни с того ни с сего согласился на задушевную беседу!

Правда, ещё раз десять он не соглашался, несмотря на все напевы.

Наконец пришёл день, когда Льод вдоволь наэкспериментировался с составом высокогорной воды из разных источников и с размножением в ней каких-то штук, которых он называл «культурами». Они спустились по другую сторону гор и отправились в ближайшее селение отогреваться и отъедаться за все свои страдания. Оказалось, Льод хорошо знает этот посёлок под названием Бадираль, и для путников легко нашлись достойные места в спальном доме.

* * *

Одновременно с ними, несмотря на белый сезон, в спальном доме оказалось довольно много эльфов и людей.

Девятеро работяг-столяров торчали тут ещё с конца осени, когда нежданно ранние снега закрыли перевал. Проездом остановился варкензейский человек-торговец с помощниками, спешащий добраться до Шарумара к началу сезона гроз. В начале весны гномы вылезут из Гимбла, понесут свои товары в Эльфиладон и людские земли, и будет очень удачно перехватить гномов в Шарумаре, ближайшем к Такарону городу эльфов. На несколько дней задержалась в спальном доме компания музыкантов: слепая старуха-дудочница, юные эльф и эльфка, играющие на колокольчиках и бубне, и человеческий мужчина-горбун с диковинным инструментом – закреплёнными на основе в ряд деревянными брусками, по которым горбун колотил деревянными же палочками. Юная эльфка маялась женским недомоганием, и музыканты ожидали, пока она придёт в себя и сможет продолжать путь. А теперь к обитателям спального дома прибавились шестеро эльфов и два дракона из Донкернаса.

Вся эти разношерстная компания собиралась три раза в день в большом нижнем зале у камина, гости располагались кто за столами, а кто на волчьих шкурах поближе к огню. Они беседовали, перебрасывались шутками, кто играл в «Раскидалу» с простой колодой, а кто молча ел и пил.

Кормили тут рыбой, выловленной в подгорной речке – чаще рыбой варёной, смешанной с кашей или морковью, а иногда – рыбой тушёной с луком и кислыми ягодами палянии, или же рыбой, поджаренной в муке до хрустящей корочки, посыпанной мелко рубленым укропом и крупной солью. Золотой дракон обнаружил, что он просто обожает рыбу и готов есть её целыми днями в любом виде, это было даже вкуснее жучиного желе! Ещё в спальном доме кормили насушенными с зимы грибами, мясистыми ягодами смородки в меду и грубым хлебом с отрубями, от которого Илидор пришёл в восторг, а сподручники его за это обозвали извращенцем.

Хозяйкой спального дома Бадираля была нестарая ещё эльфка-вдовица, неторопливая и добродушная. У неё были натруженные красные руки, белоснежные чепцы и глаза мечтателя, который всегда смотрит чуточку мимо тебя. Эльфку звали странным именем Фиррэ, из чего Илидор заключил, что её предки были не местными: может, из Сейдинеля, или какого-нибудь домена за пределами Эльфиладона, далеко на востоке, за краем людских земель. Сама Фиррэ родилась и прожила всю жизнь здесь, в Зармидасе, другие края видела только в своих мечтах и очень любила слушать рассказы путников.

Наверное, затем она и стала хозяйкой спального дома: чтобы слушать истории о местах, которых никогда не увидит своими глазами.

– Давно ли ты был в Ортагенае в последний раз?.. Что нового в людских краях?.. Удалось ли тебе повидать стеклянные шахты Варкензея? – то и дело спрашивала она, останавливаясь у стола одного из постояльцев.