Читать книгу - "Клинком и сердцем. Том 3 - Ирина Успенская"

- Тогда шоколад, — решил Дункан и прошел к небольшой переносной жаровне, установленной в углу. - Не удивляйтесь, что я варю его сам. Кухня слишком далеко, по дороге оттуда напиток остынет и потеряет аромат. Но если вы голодны, я прикажу подать обед.

- О, не извольте беспокоиться! - заверил его Лучано. - Шоколада вполне достаточно…

Смирившись с неизбежностью беседы, он опустился в удобное кресло возле стола и оглядел просторный кабинет внимательнее. Одну из стен занимали книжные полки, заставленные так тесно, что не осталось ни малейшего просвета. Разномастные корешки книг, новые, потрепанные и совсем дряхлые, были подписаны на дорвенантском, арлезийском, фраганском и еще какими-то неизвестными Лучано символами.

Во второй стене, напротив двери, два окна выходили в сад, и ветерок шевелил легкие занавеси светло-голубого арлезийского шелка.

Третью стену, возле которой и стоял стол с креслами, украшало несколько превосходных марин арлезийской же манеры письма. Море спокойное, запитое солнцем, и штормовое, яростное. На одной из картин парусник сражался с бурей, на другой к тихой глади воды спускалась беломраморная терраса, чьи ступени уходили прямо в прозрачную глубину, а за террасой виднелся то ли особняк, то ли небольшой замок, изящный, словно шкатулка работы искусного ювелира.

А под картинами за спинкой кресла висели перекрещенные парные сабли вроде абордажных, но длиннее. Эфесы роскошной работы были выполнены в виде голов хищных птиц с желтыми топазами глаз и позолоченными клювами, отметины на клинках недвусмысленно утверждали, что это боевые сабли, а не парадные. Лучано вспомнил «бретерскую беседу», а потом сообразил, где уже видел эти сабли. Да на холме же! Магистр полосовал ими демонов!

- Любите искусство? - обернулся к нему Дункан, умелыми неторопливыми движениями колдуя над жаровней. - Или оружие?

- И то, и другое, — искренне признался Лучано. - Простите, грандсиньор, но я несколько иначе представлял себе кабинет ученого. Не сочтите за нескромность, но вы же маг разума. Зачем вам так владеть оружием?

- А что делать? - пожал плечами магистр. - Я-то разумник, но вокруг столько…

Он пошевелил пальцами в воздухе, подбирая слово.

- Идиотто? - подсказал Лучано, и Роверстан кивнул.

- Именно. Идиотто. Прекрасное слово, очень емкое. Знаете, пока я добрался до того холма, меня раз пять пытались задержать в дороге всякие неразумные личности, плохо понимающие любые аргументы, кроме острых и тяжелых. Сабли в беседе с ними были незаменимы.

- Верю, — вздохнул Лучано.

В кабинете запахло шоколадом, но пока еще тонко и нежно, магистр только отмерял порошок из банки серебряной ложечкой. Рядом с жаровней на полочке стоял недурной набор специй в стеклянных флаконах и колба-шэнье из толстой чеканной меди. Сам Лучано предпочитал глиняную, но медь тоже была неплохим выбором. Он потянул носом, пытаясь по запаху определить, что именно магистр добавляет к шоколаду на первом, основном этапе варки.

- Розовый и белый перец? - уточнил он. - Тертый миндаль с имбирем?

- О, да вы знаток, — одобрительно отозвался Дункан, ставя шэнье на огонь.

- Самую малость, — заверил его Лучано.

В мыслях предательски промелькнуло, что на рапирах ему с собеседником ни за что не сравниться, даже пробовать не стоит. Но сварить правильный шамьет — это искусство сродни фехтованию, и в поединке на шэнье Лучано выдержал бы любую «бретерскую беседу».

- Вот поэтому я и выбрал шоколад, — невозмутимо заметил магистр, высыпая в воду смесь порошков. - С моей стороны было бы слишком самонадеянно состязаться с мастером вашей гильдии на его поле.

И посмотрел на Лучано, прикусившего губу, смеющимися черными глазами на совершенно серьезном лице.

- Ну что вы, грандсиньор, я ведь в гостях, и поле здесь как раз ваше, — в тон ему откликнулся Лучано и мстительно подумал, что кабинет почтенного и благородного синьора магистра превосходен, шоколад ожидается выше всяких похвал, но чего-то явно не хватает.

Например, удобного дивана. Неужели грандсиньору никогда не приходилось принимать экзамен у какой-нибудь миленькой адептки частным порядком?

- Туше, — негромко рассмеялся Роверстан. - Один-один, мой дорогой мастер. Нет, я не сторонник такого подхода к преподаванию. Не в моей гильдии. И можете не думать в этом направлении так старательно, иначе мне придется посоветовать коллеге Бреннану назначить вам успокоительное.

- Но вы же сами сказали, что не имеете претензий, пока мысли остаются мыслями, — обиженно сообщил Лучано, чувствуя восхитительный азарт гуляния по краю пропасти. - О, а теперь корица и…

Он снова потянул носом. Похоже, Роверстан использовал обычный рецепт пряного шоколада с самыми простыми специями как основу, но теперь, судя по аромату, добавлял в него что-то менее известное. Корень чинского лотоса?! В шоколад?! Как необычно…

- Вы и вправду знаток, — негромко подтвердил магистр, обходясь с его мыслями все так же бесцеремонно. Но, впрочем, тут же извинился: — Прошу прощения, привычка. Обычно я ставлю блоки на чтение чужих мыслей, но сейчас наша беседа имеет слишком большую важность. Чем сильнее беспокойство, тем труднее удержаться.

- Разве вы еще не узнали все, что хотели? - поморщился Лучано.

Неприятный привкус разговора с королевой вернулся в полной мере, как и воспоминания о нем. Жестокая вкрадчивость Беатрис, неприкрытый приказ молчать, брошенная подачка… Да, Шипы работают за деньги! Но Аластор стал для него не просто заданием, и то, что Беатрис видела в Лучано лишь послушный инструмент, вдруг показалось оскорбительным. Как и то, что она была полностью уверена в его продажности.

«Но ты же сам постарался убедить ее в этом, — возразил он себе. - Люди, подобные королеве, не доверяют чести и благородству. Зато в алчности всегда уверены. Ты прекрасно сыграл свою роль, к чему теперь жаловаться?»

Он попытался как можно глубже загнать эти мысли, при этом понимая, что Роверстану ничего не стоит выпотрошить память собеседника. Магистр, отвернувшись к жаровне, неторопливо доводил шоколад до совершенства, тягучий пряный аромат плыл по кабинету, и Лучано попытался усмирить не ко времени взбунтовавшееся самолюбие, но получалось плохо. Он был не против откровенного разговора, но разница между беседой и копанием в мыслях слишком напоминала разницу между любовью по согласию и насилием.

- Вы очень громко думаете о пустяках, мастер, — так же ровно и тихо уронил Дункан, не оборачиваясь к нему. - О плотских удовольствиях, рецептах шамьета и шутках. То, что вы действительно хотите скрыть, прячется в этой груде неважных мыслей, как драгоценность среди ярких фальшивых побрякушек. Полагаю, это ваш метод защиты, и он срабатывает не хуже прочих. Нет, я не знаю исход вашей беседы с ее величеством. И был бы крайне признателен, если бы вы позволили мне его увидеть. Или хотя бы сообщили на словах. Искренность собеседника я определять умею, а для вас, полагаю, это не так неприятно, как прямое чтение. Но прошу понять и меня…